С сердцем не в ладу - Буало-Нарсежак (1995)

— Мелио думал, что я откажусь от своих контрактов. Не пойму, что он тут химичит. По-моему, хочет протолкнуть малютку Брунштейн.

Лепра не ответил. Он шел рядом с Евой. Ему хотелось обнять ее, прижать к себе, толкнуть в какую-нибудь подворотню и нацеловаться с ней наконец всласть. Ему было наплевать на Мелио, и на Флоранс, и на карьеру Евы, да и на свою собственную тоже. Он просто мальчик, который слишком много работал, страдал, нуждался и теперь хочет жить, просто жить! Препятствие исчезло. Нельзя терять ни минуты. Он остановил такси и назвал адрес Евы.

— Спасибо, — сказала она, — очень мило с твоей стороны, а то я уже изнемогаю от всех этих визитов.

Лепра придвинулся к ней и взял ее за руку.

— Не надо, — сказала она, — будь паинькой.

— Мне кажется, ты на меня сердишься.

— Я? Котик мой, с чего бы мне на тебя сердиться? Просто надо пережить этот период, вот и все. И потом, ведь я и вправду не была Морису хорошей женой. Он был… невыносим, но по-своему любил меня.

Лепра прекрасно знал эту сторону характера Евы, то, что он называл «оборотной стороной луны». Женщину, живущую такой бурной жизнью, всегда потакавшую своим желаниям, женщину, которая так гордилась своей независимостью, могли уничтожить только угрызения совести. И не просто, какие-нибудь банальные переживания. Она винила себя в том, что не была до конца самой собой, не смогла удивить человека, который ее любил.

— Я знаю, о чем ты сожалеешь, — сказал Лепра. — Теперь, когда он мертв, ты хотела бы стать его служанкой, да?

— Нет, не служанкой — подругой. Почему между мужчиной и женщиной невозможна дружба? Я не могу это правильно выразить, но очень хорошо ощущаю.

— Мы с тобой друзья.

— Ты еще слишком молод, Жанно.

— Прошу тебя, — проворчал Лепра. — Говоришь обо мне, как о собачонке. Сюсюкаешь с ней, а потом…

Ее рука в тонкой черной перчатке легла ему на губы.

— Смотрите, пожалуйста, он злится!

Лепра резко отстранился.

— Все, хватит. Ты хотя бы иногда пытаешься встать на мое место? Ты догадываешься, что мне пришлось перенести? И в такой момент, когда я так нуждаюсь в тебе, ты…

Он заикался, с яростью сознавая, что его лицо искажается от волнения. Ева терпеть не могла эти взрывы, проявления слабости. Она любила людей бесстрастных, тех, кто улыбается под дулом ружья. Когда он хотел позлить ее, он говорил: «Ты героиня, только тебе не в чем себя проявить». Но еще он знал, что она обожает залечивать раны, которые сама же нанесла. Поэтому ему достало хладнокровия, чтобы прижаться к ней.

— Ева, милая, прости… Ты права. Но я так нуждаюсь в тебе. Я все время думаю о том, что произошло. Мне кажется, ты стала какая-то другая.

— Замолчи, нас могут увидеть.

— Ответь мне, что изменилось?

Запрокинув голову, она рассмеялась и тут же стала прежней кокеткой, такой желанной в своем трауре, и Лепра понял, что она снова принадлежит ему. Он уловил в ее глазах влажный отблеск любви. Сжав ей запястье, он большим пальцем провел по ладони под перчаткой.

— Ева…

Иногда, неожиданно для самого себя, он начинал говорить чужим хриплым голосом, но Ева знала этот голос и впитывала его всей кожей, как жгучие солнечные лучи.

— Ева… я люблю тебя еще сильнее. Теперь я могу в этом признаться. Нас уже ничто не разделяет. Мы же не хотели того, что случилось. Мы ни в чем не виноваты. Понимаешь?

— Ну, конечно, Жанно.

Он нагнулся к ней и, прильнув губами к любимой ложбинке за ухом, куда она всегда слегка брызгала духами, прежде чем раздеться, горячо прошептал:

— Можно, я пойду с тобой?