Вне подозрений - Сабин Дюран (2017)

Толек с трудом извлекает из кармана спортивных штанов банку «Ред Булла», вскрывает. Раздается мрачное шипение. Опрокидывает в себя одним глотком. Вены на руках вздуваются, на запястьях – мелкие брызги белой краски. Принимается за сосиску в тесте, монотонно жует, челюсти размеренно двигаются. Интересно, почему он согласился на встречу? И близко ли знаком с Кристой? Она быстро говорит ему что-то по-польски.

Толек вытирает рот рукой, отвечает. Голос у него оказывается неожиданно высоким, а в языке торчит серебряное кольцо.

– Хорошо, – обращается Криста к нам. – Толек беспокоится из-за полиции, из-за наличных денег, которые он зарабатывает. Он разговаривал с ними достаточно. С вами – поговорит, но только нельзя цитировать в газетах. Начинайте вопросы.

– Для начала – общая информация, – говорит Джек. – Давно ли они были вместе? Где познакомились? Вот в таком духе.

Криста и Толек совещаются по-польски, потом девушка сообщает, что Аня с Толеком познакомились в школе, их родители живут в одной деревне.

– А сколько они уже в Лондоне? Вместе ли приехали?

Криста смотрит на Джека и переводить не торопится.

– Аня приехала два года назад, – произносит она. – Толек, он – прошлая весна.

– У них был такой уговор? – уточняет Джек. – В смысле, Аня ведь хотела, чтобы он к ней приехал?

Снова задумчивый взгляд в ответ, будто девушка взвешивает, стоит ли это переводить. Наклоняется к Толеку. Тот долго что-то говорит. Отворачивается.

– Да. Был такой уговор. Толек, он должен был заработать деньги, чтобы приехать. А Аня его ждала. Они собирались жениться. Они любили друг друга.

Несостоявшийся муж откусывает огромный кусок яблока – «Гренни Смит», блестящее, будто налакированное.

– Неудобно, конечно, совать нос в чужие финансы, – снова вступает Хейуорд, – но Анины работодатели рассказали, что Толек посылал ей шикарные цветы и что в последние полгода у нее появилась дорогая одежда. Спросите, пожалуйста, его об этом.

Короткие переговоры по-польски.

– Эта работа, – Криста подбородком кивает в сторону белого особняка, – большие деньги для Толека. Он много работает сверхурочно.

Толек запускает яблочным огрызком в стайку голубей, те вспархивают, перелетают на новое место. На нас он не смотрит, следит глазами за потоком машин, движущихся по Тринити-роуд. Мне почему-то вспоминается мужчина в безрукавке, наблюдавший за мной с балкона Кристиного дома. Может, это один и тот же человек?…

– Скажите, что мы ему сочувствуем, – поспешно вклиниваюсь я. – Мы так сочувствуем его горю…

Она говорит, и Толек впервые за все это время смотрит на меня. Полная безучастность… Глаза у него светло-голубые. Веки припухли и покраснели. Устал? Или плакал? У уголков рта лицо прорезают глубокие вертикальные морщины. Я перевожу взгляд на его руки, испещренные фиолетовыми венами. Пытаюсь представить их на нежной шее Ани Дудек.

Он произносит что-то по-польски.

– Спасибо, – переводит Криста.

– Знает ли он, кто хотел причинить Ане вред? – спрашиваю я. – Может, она была с кем-то в ссоре? С подругой… другом… бывшим парнем?…

– И встречалась ли она с другим мужчиной? – перебивает Джек. – Когда жених был в Польше, например. Или позже.

Криста поджимает губы, щека чуть подергивается. Обращается к Толеку. Тот делает резкое движение – как ученик, собиравшийся вскинуть руку для ответа, но неожиданно передумавший. Вскакивает на ноги, комкает бумажную обертку из-под сосиски в тесте. На секунду мне даже кажется, что сейчас он запустит кому-нибудь из нас в лицо банку из-под «Ред Булла». Но он разражается быстрым потоком непонятных слов. Ругается?