Вне подозрений - Сабин Дюран (2017)

Сейчас прилив, река плещется о балюстраду, у эллингов лихорадочная суета – поднимаются лебедками лодки, мокнут ноги, бугрятся мышцы; переваливаясь, ковыляют утки… В пабе тихо, время утреннее. Лишь у барной стойки зычно гогочет группа широкоплечих гребцов: в мощных руках зажаты кружки с пивом, локти выставлены под прямым углом. Они узнают меня, как только мы входим. Прилизанные волосы, отсутствие косметики – обычно такая маскировка меня не подводила. Обычно, но не сейчас. Какая уж тут маскировка после того, как мой запечатленный на фото оскал попал чуть ли не во все газеты! Они глазеют, я им улыбаюсь. Никакой реакции. Один парень – в шортах и футболке с надписью «В отличной форме» – локтем толкает своего соседа.

– Что вы будете? – спрашивает Джек.

Я хочу диетическую колу, но рядом с таким мужчиной, как Хейуорд, это прозвучит смешно и наигранно. Поэтому я гордо разворачиваюсь спиной к гребцам, к их оскорбительно окаменевшим физиономиям, требую:

– Полпинты светлого шанди! – И усаживаюсь у окна.

Джек идет к стойке чуть косолапой пружинящей походкой и кричит мне через плечо:

– Какое именно?

Гребцы дружно провожают его глазами, но он не обращает внимания.

Меня прошибает холодный пот. Господи, а каким бывает шанди? Не помню!

– Светлое, – повторяю в отчаянии.

– С лимонадом или лаймом?

– А! С лимонадом, пожалуйста.

Джек, отвернувшись от нерасторопного бармена в мою сторону, картинно закатывает глаза, изображая нетерпение. Наконец он приносит напитки, проливает несколько капель из моего бокала на стол, торопливо ставит передо мной шанди и промокает получившуюся лужицу рукавом своей куртки. Гребцы уже потеряли к нам интерес и снова громко над чем-то хохочут.

– Так-с. – Невозмутимый журналист отхлебывает «Гиннесс» из своей кружки. На верхней губе оседает пена. Достает из кармана блокнот. Что в нем? Ключи к разгадке или пустые слова, ненужные фантазии? – Аня работала на них последние семь месяцев. Пришла по объявлению, которое они разместили на сайте «Гамтри» – няня на выходные. Мистер Бакстер у нас рекламщик и много времени проводит в Дюссельдорфе, отрабатывает кредит за «БМВ».

Я вздергиваю бровь, мол, понимаю, что такая машина для автомобильного сноба – все равно что красная тряпка для быка.

– Да-да-да. А у миссис Бакстер слабое здоровье. Послеродовая депрессия. Доктор прописал ей не перетруждаться. Поначалу Аня работала только днем, но она так замечательно ладила с детьми – их сын Элфи, как я понял, знатный кусака, – что стала их основной няней.

– Знатный кусака? – недоверчиво переспрашиваю я.

– Ну да. Проблемы с дисциплиной. Плохо управляемый ребенок. А вот Ане удалось найти к нему подход. Она могла уговорами добиться от него нужного поведения, что не удавалось никому другому. Например, у нее он как миленький ел все, что на тарелке. Она была бескорыстной и добросердечной, умела находить с миром общий язык. На Рождество покупала детям подарки, пекла с ними печенье. Несколько недель назад возила их на поезде в парк развлечений в Чессингтон. Еще как-то, – он заглядывает в свои записи, – в Ричмонд-парке собирала с ними лягушачью икру.

– Проблемы с дисциплиной? – меня разбирает смех. Парень, мнящий себя «в отличной форме», оглядывается на нас. – Плохо управляемый? Ему же на вид лет пять, не больше!

– Да бог с ним, с Элфи! – Хейуорд смотрит на меня поверх бокала с пивом. – Нас не он интересует. У Бакстеров в голове не укладывается, кто мог желать Ане зла. Ее нельзя было не любить.

Острая боль. Вспоминаю показанное Перивалем фото: зависшие на «лазалке» дети, улыбающаяся Аня. Впереди ее ждала целая жизнь. Какой бы она стала мамой? Чудесной – молодой, энергичной, радостной. Ее нельзя было не любить… Милли… Так, Габи, соберись!

– А про любовника ее Бакстеры что-нибудь знают?