Давай сыграем в любовь - Лана Черная (2020)

Это было весной. Матушка моя внезапно заболела идеей найти мне приличную девушку, которая усмирит мое распоясавшееся либидо, наденет на член пояс верности и окольцует в ближайшем будущем. Меня, естественно, подобная перспектива не устраивала, а потому девицы в моей постели не переводились. Но моя матушка если за что-то берется, то все пиши-пропало.

В общем, так у маленькой балерины с первого этажа появились ключи от нашей квартиры и разрешение приходить, когда вздумается. Я не возражал, тем более, что Кире нужно было периодически сбегать из дома. Мы неплохо проводили время: смотрели кино, ели пиццу, играли в карты. А ещё…просто валялись на кровати и читали по ролям, хохоча до колик в животе.

В то утро я вернулся из очередного загула: злой и неудовлетворённый. А тут она. Спит в обнимку с подушкой на моей кровати. Домашнее платье сбилось на талии, оголяя длинные ноги и округлые бедра, обтягивая упругую попку. Член в штанах тут же восстал, требуя это молодое и сочное тело. Мозг, который отключился ещё около полуночи, не возражал. Но где-то на краю сознания мигнула красная лампочка «стоп». Мигнула и погасла, когда она с тихим стоном перевернулась на другой бок. И теперь из выреза платья на меня смотрело аккуратное полукружие груди с призывно торчащим розовым сосочком.

Нахрен доводы разума! Один шаг и я опускаюсь на колени у кровати. Удар сердца и ладонь скользит по упругим мышцам ног, ложится на бедро в опасной близости от трусиков. Кира выдыхает, чуть раздвигая ноги, давая моей руке волю. И я нагло пользуюсь этим предложением. Пальцы ныряют под трусики.

— Твою мать…

Мокрая. Такая мокрая, что пальцы тонут в ее вязкой влаге. И горячая. Кончиками пальцев ощущаю, как набухает горошина ее клитора, пульсирует, требуя ласки. И дикое желание втянуть его в рот, поиграться с ним языком колет губы.

— Твою мать… — выдыхаю, замирая. Это нахрен полная жопа, потому что член болит от желания оказаться внутри этой влажности. А ещё потому, что этой маленькой отличнице снится настоящая порнуха. Она возбуждена и течет, как самая настоящая похотливая сучка. Невинная, бля. Она невинная, — напоминаю себе, реанимируя нокаутированный мозг. Срабатывает. Убираю руку.



— Нет… — шепчет Кира, тихо всхлипывая. Смотрю на нее: глаза закрыты, а рот приоткрытый и грудь так и манит. — Не останавливайся…пожалуйста…

Кажется, я охренел, потому что я ни разу не видел ее такой откровенной. Интересно, кто ей снится? Кого она так хочет, что изнывает от неудовлетворенного желания? Может, Кота? Только и вижу их вечерами…

И что-то горькое оседает на языке, отравляет кровь. И тут же сменяется тягучей карамелью от тихого: «Да, мой Бес…»

Эти слова, слетевшие с ее влажных губ с тихим стоном, сносят к черту все тормоза. Я смутно помню, что было дальше. Сплошное желание: острое и жгучее, что перец чили. Помню, что ее грудь пахла молоком. И я с наслаждением втягивал в рот ее розовый сосочек, игрался с ним языком, выдирая из ее горла сексуальные стоны. Заставляя ее выгибаться навстречу моему алчному рту. Помню, как стянул с нее трусики и впервые поцеловал женскую плоть. И вкус ее помню: карамели с молоком. И ее бесстыдно раскинутые ножки. И распахнутые глаза, из голубых ставшие чернильными от желания.

— Я не могу, Незабудка, — лбом уткнулся в ее лоб. — Хочу тебя…так сильно хочу.

И тонкие пальчики на напряжённом члене. А следом острое удовольствие от того, какая она горячая и узкая. Я двигаюсь внутри и мне почти больно, как туго она обнимает меня изнутри. И эта боль — нереальный кайф. Как и оргазм, ослепивший, лишивший рассудка.

Помню, как подмял ее под себя и уснул, вдыхая аромат полевых цветов, карамели и молока. А когда проснулся — Киры и след простыл. Только темное пятно крови напоминало, что мне не приснилось. И ключи на подушке.