Папа для двойняшек - Галлея Сандер-Лин (2020)

— Совсем не обязательно распространяться, что это не наш малыш. Поедем с Ленкой за бугор, оформим там усыновление, а вернёмся уже с ребёнком. У тебя официально появится внук, а дальше жизнь покажет… — продолжал увещевать Тимур. — Переведёмся на заочку, вклинимся между самыми важными турнирами, остальные пропустим, никто особо и внимания не обратит: сейчас мы можем выбирать, где участвовать, а где нет. Да и Лене не нужно будет восстанавливаться после родов, так что нам не придётся сбавлять темп…

Ещё никогда Тимур не был столь красноречивым, всё для того, чтобы отец не докопался до правды и не узнал, что его сын и мужчиной-то называется с большой натяжкой. И Гаджиев-старший таки внял доводам и дал добро на усыновление, а ещё пообещал поговорить с матерью. Ладно другие члены семьи, но обманывать родителей и выдавать чужого ребёнка на их внука Тим не мог, поэтому у него камень с души свалился, когда отец уступил.

Недостатка в брошенных детях не было ни на родине, ни за границей. Одним из таких крох, которым очень нужны были мама и папа, оказался маленький Мурат. Люди не слишком желали брать себе отказного «полукровку», как некоторые его называли (дитя эмигрантки с Кавказа и американца), но для семьи Гаджиевых именно этот ребёнок с ярко выраженными кавказскими чертами оказался идеальным вариантом.

Удивительно, но, впервые взяв на руки малютку Мурата, Тимур действительно почувствовал себя отцом. Так бережно и трепетно он ещё никогда ни к кому не прикасался. Этот маленький человечек, доверчиво лежавший в его руках, затронул внутри что-то глубинное.

— Мой сын… — пробормотал он, глядя в раскрывшиеся почти бездонные чёрные глаза.

Это была любовь с первого осмысленного взгляда, с первого прикосновения. И малыш, будто почувствовав волну отцовского тепла, крепко сжал указательный палец Тима, которым тот поправлял ему волосики. Лена просто стояла рядом и смотрела на эту картину, да и в дальнейшем предпочитала не особо вмешиваться, словно чувствуя себя лишней. Другими словами, Мурат рос папиным мальчиком, даже не бабушкиным и не дедушкиным, а именно папиным.

Но если с браком и отцовством вопрос решился, то личная жизнь так и оставалась на отметке «стоп». Продолжая чувствовать себя ущербным, Тимур становился всё агрессивнее, особенно с другими партнёрами, словно компенсируя этим свой недостаток. Если надо, пёр по головам, выгрызал своё место под солнцем. Карьера стала смыслом жизни, возможностью самореализоваться. Тим зарабатывал себе имя и мотался по миру, стараясь не думать ни о прошлом, ни о собственном изъяне.

Вот только каждую осень его охватывала неконтролируемая тоска. Осенью особо остро чувствуется одиночество, особенно когда ты рядом с кем-то, но в то же время один. В такие моменты спасали фотографии, множество фотографий Виолы. Просто смотреть на них и пытаться представить, что у них с Виолеттой всё сложилось… Как бы это было? Что бы он сейчас чувствовал? С кем бы проводил осенние дни?

С другой стороны, если бы они с Виолкой были вместе, в его жизни не появился бы Мурат. Именно этот удивительный мальчонка придавал Тиму сил. Его маленькая ручка, доверчиво ложащаяся в руку Тимура, его смех или улыбка, пытливый взгляд и какая-то необыкновенная чуткость — всё это стало неотъемлемой частью существования. Забота о сыне, время, проведённое вместе, помогали снова почувствовать себя живым и нужным.