Папа для двойняшек - Галлея Сандер-Лин (2020)

— Мне плевать, если даже заболею и сдохну! — он отёр лицо, по которому стекала вода. — Потому что без тебя мне всё рано жизни нет. Не понимаешь?! Да, я поступил как последняя скотина, да, я всё разрушил и на руинах твоего сердца построил свой хлипкий мирок. Мирок, который сейчас трещит по швам именно потому, что был построен на лжи и моём самообмане. Но знаешь… — муж повысил голос, перекрикивая ветер. — Я даже рад, что ты, наконец, всё узнала. Потому что теперь меня не будет рвать изнутри чувство вины, оно меня просто сожрёт окончательно. За эти твои глаза, которыми ты сейчас на меня смотришь, за взгляд, в котором я упал ниже плинтуса. И ты права, права, я поступил подло и жрал себя за это с того самого дня, когда соврал Тимуру.

— Тебе не жрать себя надо было, а всё мне рассказать, — возразила резонно. — А ещё лучше — не поступать так!

— В любви как на войне, Виола, все средства хороши, и я боролся за своё счастье как мог, делал ошибки и оставался один на один со своей совестью, которая поднимала голову, когда ты упоминала Тимура, — Ланин снова отёр лицо и откинул мокрые волосы. — Ты не понимала, почему он так изменился, а я знал, знал и молчал. Более того, мне это было на руку! И я проклинал себя и одновременно радовался всякий раз, когда мне доводилось защищать тебя от него. Да, вот такой я, совсем не идеальный. Наори на меня, если хочешь, ударь, в лицо плюнь, только не уходи так! — он вновь ухватил Виолу за руку. — Пойдём домой, покричишь, побьёшь посуду (если хочешь, даже об мою голову, может, полегчает)… Но знаешь что… Тимур твой поверил, мне поверил, у тебя не спросил и стал вести себя как скот. Я бы в жизни на тебя руки не поднял и гадостей всяких не вякал, пусть бы мне и ворох всего наговорили, даже если бы на тебя ушат грязи вылили. Я бы ни за что не поверил и сначала фэйс за клевету расквасил, а потом к тебе бы пришёл, спросил, узнал, попытался бы понять… Мне ты важнее, а не кто что говорит! И знаю, что ты поступила бы так же. Даже сегодня ко мне пришла, а его слушать не стала.

Тут Яр прав, чертовски прав! И понимает, что очень виноват, по глазам видно. Только не легче ей от его чувства вины, ни капельки не легче!

— Дай мне побыть одной, в конце-то концов! — она опять высвободилась из его захвата.

— Не дам! Уже, дурак, отпустил на выпускной, и вон что из этого вышло. Не пущу одну в таком состоянии, точно в неприятности попадёшь.

— Главная моя неприятность — это ты под боком! — сорвалась Виолетта. — Я считала тебя отдушиной, а ты мне нож в спину вонзил и столько лет невинной овечкой притворялся. Волк в овечьей шкуре — вот ты кто!

— Хорошо, я волк и обманщик, — согласился Ярослав. — Значит, тем более не дам тебя сожрать другим волкам!

— Да не случится со мной ничего, не маленькая!

— В выпускную ночь ты мне тоже так говорила!

— Господи, ты когда-нибудь избавишь меня от своего присутствия?! — она в ярости топнула ногой, подняв вереницу брызг.

— Не избавлю! — он шагнул к ней. — Привезу домой, а там уже делай, что твоей душеньке угодно. Надо тебе одной побыть, не хочешь сегодня со мной разговаривать? Хорошо, я к другу ночевать пойду, но ты не шляйся где попало по ночам.

— Да не собираюсь я нигде шляться! Сладкого хочу, пойду в магазин.

О да-а, ей нужно срочно заесть стресс, чтобы не натворить глупостей. Мороженое, пирожные, конфеты… Что угодно, лишь бы не таблетки.

— Я с тобой, — и вздрогнул от порыва ледяного ветра.

— Какое ещё «со мной»?! — разозлилась Виола. — Ты мокрый весь, переоденься сначала!

У Яра в машине всегда есть запасной комплект одежды на всякий пожарный, он вообще парень запасливый.

— Переоденусь, если ты пойдёшь со мной, — его дрожь была всё ощутимее.

— Иди в машину и оденься, говорю, заболеешь.

— Уйду — а ты или в неприятности попадёшь, или убежишь куда-нибудь.