Чужой мир - Ксения Власова (2020)

– Мы почти пришли, – сказал Дайс. Его слова вывели меня из задумчивости. – Зайдем через черный вход.

Мы нырнули в какую-то неприметную дверь и оказались в помещении, где царил полумрак и витал божественный аромат кофе.

Нам навстречу вышел незнакомый человек; настороженное выражение его лица сразу сменилось на добродушное – он узнал Дайса. Короткий обмен любезностями, включающий ритуальные поклоны и пожелания долгих лет жизни, и нас провели по узкому коридору, а затем посадили в укрытую от посторонних глаз беседку, больше похожую на восточный шатер. Ее стены были обиты мягкой разноцветной тканью, и это многообразие оттенков не вызывало ряби в глазах, а почему-то навевало воспоминания о теплом летнем дожде и запахе мокрой скошенной травы.

Я нахмурилась, пытаясь поймать неуловимую ассоциацию. Присела на уютный диванчик и провела тыльной стороной ладони по стене.

– Радуга!– осенило меня, и я довольно рассмеялась. – Ну конечно, радуга!

– Прости? – Дайс расположился на диванчике напротив и теперь с любопытством смотрел на меня. Его бровь была вопросительно изогнута.

Я смутилась. Почему-то в присутствии Дайса я совершенно перествала следить за тем, что говорю.

– Выбор цветов напомнил мне радугу, – пояснила я. Последнее слово пришлось произнести на всеобщем, аналога на цинфийском я попросту не знала. – На Земле есть… то есть было такое природное явление. После дождя в солнечный день в небе появлялась палитра оттенков и…

– Прямо в небе? – уточнил Дайс и улыбнулся. – У нас тоже бывает такая оптическая иллюзия. Мы называем ее «лэкастен».

Я повторила незнакомое определение, стараясь его запомнить. Надо же, в некоторых аспектах Цинф удивительно напоминал Землю.

– У вас тоже с радугой, – я цокнула языком и исправилась: – с лэкастеном связаны разные поверья?

– Что ты имеешь в виду?

– Говорят, что на одном конце радуги спрятаны горшочки с золотом, – заговорщицким шепотом поделилась тайной я.

Дайс рассмеялся.

– У всех народов примерно одни и те же поверья. У нас тоже есть похожая, только связана не с радугой, – он произнес это слово по слогам, и я поощрительно кивнула, – а с ринами. Мол, ее оперение в полнолуние превращается в серебро.

– Человеческая природа, – развела руками я. – Каждый мечтает о богатстве.

– И ты?

Я смешалась. Банальный вопрос был сложнее, чем казался поначалу.

– Я мечтаю о мире, – тихо призналась я. – Я устала жить в ожидании войны.

Дайс стал серьезным. Он отлип от подушек, на которые облокачивался все это время, и, поставив локоть на стол, потянулся ко мне. Я, как в замедленной съемке, смотрела на то, как его ладонь медленно двигается в сторону моей. Когда она остановилась и сжалась в кулак, так и не достигнув цели, я разочарованно сглотнула.

– А у тебя есть мечты? – спросила, чтобы подавить досаду. Обычно я старалась избегать таких откровенных тем.

Дайс помрачнел. Помолчал, словно не хотел отвечать, а затем все же проговорил:

– Раньше были, но они больше отнимали, чем давали, и теперь у меня только цели.

Я задумчиво пробарабанила ногтями по крышке стола.

– И какая же первоочередная?

– Забота о близких. Мама, сестра – я нужен им, и я сделаю все, чтобы они больше никогда ни в чем не нуждались.

– Им очень повезло с тобой, – после паузы негромко сказала я.

На самом деле, я хотела сказать гораздо больше: что понимаю, как это, когда тебе перекрывают кислород и заставляют быть тем, кем ты не являешься. Хотела добавить, что у меня было что-то подобное, и главное в этом случае – не дать себя сломить. Все эти слова застряли в горле.

Кто я такая, чтобы говорить ему нечто подобное?

Дайс вскинул голову, и от его взгляда у меня побежали мурашки. Казалось, он прочитал между строк все то, о чем я умолчала. Пождав губы, он отрезал:

– Жалость унижает, Майя.

– Да, наверное. Если бы это была она.

– А что тогда?