Где-то есть ты - Елена Сокол (2018)

Система была хорошо отлажена, работала безотказно. Смущенная улыбка, восхищенный взгляд, застенчивость. Стопроцентные приемы. Правда, если попадался тип женщин слишком явно говорящих глазами, что они в поиске, сразу включал режим мудака. Наглый, самоуверенный, немногословный. Телки на одну ночь всегда хорошо ведутся на плохишей. Этого ему и надо. Никаких обязательств. Для одного раза в месяц – самое то. А потом можно опять переключаться на романтику. Чтобы тебя перло от вида женщины, выкручивало от желания и отключало мозги. Хотя бы на какой-то период это всегда становилось спасением от осознания собственной никчемности.

Жаркий летний воздух ударил в ноздри сладким запахом цветов. Он сморщил нос, собрался было уже хлопнуть дверью подъезда и свалить поскорее, как вдруг застыл на месте. Такой знакомый смех, заставивший сердце забиться в груди, словно перепуганного кролика. Не сразу опомнившись, сделал шаг назад. Ему не хотелось быть замеченным - не самая лучшая идея. Много лет назад уже решил не лезть к ней, дал себе обещание держаться подальше и не напоминать о себе, и держал его по сей день.

Он прекрасно понимал: то, что их связывало когда-то, не позволило бы им троим сейчас сидеть вот так просто где-нибудь на кухне и болтать о том и о сем. Будто ничего и не было. Нет. Она счастлива. У нее семья. Он – его друг. И пусть они с ним общались в последний раз много лет назад, Митя все эти годы оставался его другом.

Поэтому он не сунется. Никогда. Даже ради того, чтобы поздороваться. Чтобы просто сказать им обоим «привет». Ради их же счастья. Только ради них. Навсегда останется в стороне. Потому что ему уже давно все равно. Что будет с ним, что будет дальше. Он живет только сегодняшним днем. И ему нормально.

Она идет по улице, не глядя в его сторону и не подозревая, что на нее смотрят. Держит за руки маленьких девочек так удивительно похожих на нее саму. Его тонкое, нежное, ладное божество с длинными волосами. Та, которой он не смог дать элементарного, хотя у него просили так мало. Та, что навсегда осталась его светом во тьме собственной души. Та, которой никогда больше не коснутся его руки и губы. Она. Его Ева.

Его друг идет рядом, толкает впереди себя коляску с большими колесами. Возмужал, стал явно крепче и сильнее. Выглядит радостным, изображая гоночный болид и умело огибая препятствия из вчерашних луж. Смеется, вторя ее звонкому хохоту. Она останавливается, чтобы дождаться его. Встает на цыпочки, чтобы поцеловать. Идиллия…

Не знал, что у них уже трое…

Он сглатывает, понимая, что у него такого не будет никогда. И, вроде, даже ничуть не жалеет. Вроде…

Когда она, словно что-то чувствуя, поворачивается в сторону подъезда, на крыльце уже никого нет. Не видно ни души. Тем более не видно его, навалившегося на дверь с обратной стороны и пытающегося унять настоящую бурю в груди, рвущуюся наружу и пожирающую сейчас его самого. Заживо. Беспощадно и нестерпимо. Буквально раздирающую на куски.

Ева

Иногда она забывает, что они друг другу совершенно чужие.

Совершенно не помнит о том, что Он отказался бороться, предпочтя ей какую-то глупую свободу. Она чувствует лишь щемящую душу пустоту и острую потребность сказать ему, что всегда любила… и, может, все еще любит. Или так отзывается боль, осколком засевшая в сердце, трудно понять. Но оно ее точит изо дня в день, иногда отпускает, даже, бывает, надолго, но все равно возвращается и давит. Болит.

Пару глотков выпитого красного только придают ей ненужной уверенности. Глупой, бесполезной, за которую завтра непременно станет стыдно. И ей вдруг становится страшно, что она умрет, а Он так и не узнает.