Вассал и господин - Борис Конофальский (2019)

Самое смешное было бы, скажи он правду. Скажи он отцу, что когда спустился с древа, так берета он нигде не нашел, как ни искал. И в правду получалось, что берет его забрали волки. Вернее, волк. Или может демон.

Лицо ему исцарапала бесноватая и хохочущая госпожа Агнес, берет его забрал волк, с глазом желтым. Да все это, может, и звучит смешно, но на самом деле все это было страшно. Даже вспоминать было страшно.

— Завтра же отпрошу вас у кавалера, поедете со мной в город, — сухо сказал отец, — исправите одежду у портного и купите берет. А до того что бы не смели являться в таком виде к нему. Идите к солдатам и говорите, что больны. — И добавил с обидным презрением: — Знаменосец.

Карл Брюнхвальд повернул коня и поехал к лагерю. И Рене с ним. Но Рене не был строг и подмигнул юноше, мол ничего друг, бывает.

И Максимилиан пошел за ними следом. Только очень ему хотелось поговорить обо всем, что случилось вчера с тем, кто это будет слушать и не будет смеяться. А такой человек тут был только один.

И звали его брат Ипполит.

Глава 20

Брата Ипполита любили все, кто его знал. Человек он был неспесивый и благосклонный, мудрый не по годам. И эта его мудрость была не кичливым всезнайством или холодной бесстрастностью, а теплой мудростью внимания и понимания, без всякого налета поповского поучения. Он был старше Максимилиана на несколько лет, года на четыре, и не потешался над ним, слушая его рассказ и про ночные приключения и про госпожу Агнес, про погубленную одежду и неудовольствие отца.

И рассказ юноши не оставил молодого монаха равнодушным. Он сказал Максимилиану сразу:

— У меня есть два талера, коли нужно вам, один талер могу дать вам на поправку платья.

— Да нет же, я не о том вам говорил, — поморщился Максимилиан, — то мне отец купит. Я же про госпожу Агнес…

— О том молчите, — тихо, но твердо сказал монах, — все замечают, что госпожа Агнес стала сама не своя.

— Слава Богу, что хоть уехала, — произнес юноша, — проходу мне не давала еще в Хоккенхайме.

— Молчите, говорю вам, — настоял брат Ипполит. Он, как и все, замечал, как на глазах меняется тихая и богобоязненная девочка из Рютте.

И знал он о ней такое, о чем Максимилиан и не догадывался, так же знал, что господин на все изменения и странности Агнес, смотрит сквозь пальцы. Может потому, что Агнес могла боли в его ранах унять. Или может потому, что Агнес умела заглядывать в шар. Это было особенно богомерзко, но об этом брат Ипполит не писал даже своему духовнику аббату Деррингхофского монастыря. Молчал. Хотя и терзался, от того что приходилось это скрывать.

— О госпоже Агнес никому, ничего не говорите, может, к вам она льнет, от того, что сердцем она к вам благосклонна, — предположил брат Ипполит.

— Сердцем! — фыркнул Максимилиан, вспоминая, как хватала она его пальцами цепкими, как грызла его зубами. Сердцем это не про госпожу Агнес.

— А насчет волка у меня мысль есть, нужно книгу мою посмотреть. Сейчас меня мужик местный ждет, ребенок у него захворал, а вот после возьмем книгу и обязательно почитаем, про то, какие волки бывают. Может, вы простого волка видели.

Весь вид юноши выражал: «Ну да, как же, простого. Такого простого, что на дерево прыгал».

Но раз монах так считал, он произнес:

— А я пойду к солдатам, поем, — сказал и пожал плечами, мол я сказал вам, а вы уж сами думайте, — а то со вчерашнего обеда не ел ничего. Только воду из луж пил.

* * *

Нога не болела ровно до того момента, как снова нужно было садиться на коня. Волков вздохнул, сколько ни высиживай, не оттягивай неприятный момент, а на коня сесть придется.

Еган помог ему сесть, и они поехали дальше смотреть границы.