Раубриттер - Борис Конофальский (2020)

Позвала Уту, чтобы та принесла ей зеркало. Служанка тут же его ей принесла. Стала девушка смотреть, нет ли прыщей у нее. Она не знала точно, сколько ей лет, шестнадцать или пятнадцать, но всем говорила, что шестнадцать. И наверное от возраста стали на лице ее появляться прыщи. Новых прыщей не было. Но один торчал на подбородке. Всего один. Все равно захотелось поплакать. Плакать, и теплого вина с медом и пряностями. Вот то, что ей сейчас хотелось.

Она стала корчить в зеркало гримасы, натягивать кожу, чтобы красного прыща стало невидно. Кожа на лице ее растянулась, и прыщ и вправду исчез. Словно не было его никогда. Кожа белая и все. Даже если и так, ей что, теперь все время лицо держать, чтобы эту дрянь не видеть? Она вздохнула. Да, поплакать и немного вина.

Ута, дура дебелая, разве догадается принести ей горячего вина.

Нет, слуги у нее — дрянь. Совсем не думают о своей госпоже, хоть она их кормит и поит. Снова ей захотелось плакать. Взялась опять смотреть в зеркало. Поняла, что лицо у нее некрасивое. Вот если бы губы не были так тонки, а щеки были толще, то было бы лучше.

А еще скулы слишком остры. Она стала чуть надувать щеки. И рассматривать себя то с одной стороны, то с другой. Да, так ей было бы лучше. И стала выпячивать губы. Да и губы такие лучше.

Агнес подумала, что хорошо было бы так их и оставить. И… Так их и оставила. Она сама не могла понять, как так получилось, но лицо ее стало вдруг другим. Чуть более округлым и чуть более красивым. И это ей так понравилось, что грусть и хандру ее как рукой сняло. И главное, ей совсем не приходилось крепиться или пыжиться, чтобы лицо снова не стало прежним. Просто нужно было его «держать», помнить какими лицо ей по нраву: щеки и губы, они такими и будут. Вот и все. А «держать» его не так уж и сложно.

— Ута, — закричала девушка, стараясь и дальше «держать» новое лицо, — сюда иди!

Служанка пришла и сначала никак новые губы Агнес не замечала, только когда Агнес стала с ней говорить про вино горячее, только тут Ута стала с изумлением коситься на нее.

— Что? — спросила Агнес, не отрывая глаз от служаки.

Очень хотелось ей знать, как служанка отнесется к ее изменениям.

Мужчина, может, и не заметил бы их поначалу, но женщины все изменения друг в друге подмечают сразу.

— Припухли вы чего-то? — сказал служанка. — Уж не хворы ли? Или просто со сна отлежали лицо.

— Ступай за вином, дура, — сказала Агнес разочарованно вздохнула и стала снова смотреть на себя в зеркало.

Нет, ничего не понимала эта корова бестолковая. Агнес в новом виде стала заметно красивее, а вовсе не припухла. Она стала отпускать свой новый вид, возвращаясь к себе прежней и снова принимать новый вид. Это было не очень сложно, не сложнее, чем нахмуриться. Или, например, как сжимать и разжимать кулак. Не сложно, однако утомительно, если держать новый вид все время.

Но как это было ей интересно, просто словами этого не передать. А еще ей перестал нравиться лоб. Что за лоб такой дурацкий, высокий, хоть котят об него бей. Но и его, оказывается, можно было исправить. Чуть-чуть приподнять брови — и вот он уже не такой и высокий. Главное, чтобы морщины на лоб не ложились. Да, вот так хорошо. С таким лбом ей много лучше. Или еще чуточку поднять брови? Или нет? Или в первый раз было лучше? И ведь подсказать некому. Она даже не могла понять как ей лучше. Не могла сама разобраться, как ей больше идет. Жаль, что нет у нее хорошей служанки. Ну, не Уту безмозглую ей звать, в самом-то деле, чтобы та сказала с каким ей лбом лучше. Уж она насоветует.

Фу, устала, Агнес кинула на перину зеркало, а сама потянулась сладко.

Скука ушла. Девушка стала размышлять о том, можно ли ей так же будет нос менять, и подбородок тоже, и все остальное. И когда Ута принесла ей теплое вино с корицей и медом, Агнес уже ни о чем не думала, она спала.