Раубриттер - Борис Конофальский (2020)

— Вы так шумели и грохотали, что вас и на том берегу, боюсь, слышно было, вот я и поехал вам на встречу.

— Ну, что, противник на месте? — этот вопрос волновал Волкова больше всего.

— На месте, на месте, — успокаивал его Гаэтан Бертье.

— Я хочу сам убедиться.

— Тогда нам лучше спешиться. До реки всего миля отсюда.

Да, это было верное решение, конь может испугаться в темноте, заржать или даже захрапеть. Ночью на реке эти звуки хорошо и далеко будут слышны.

Не просто, хромому и в доспехе ходить по песку и по прибрежным кустам. Да еще так, чтобы звуков лишних не издавать. Даже мечом о поножи звякнуть нельзя. Да все это почти в темноте, луна показалась едва. Но Волков все равно сам хотел убедиться, что враг на той стороне, и готовится. А Рохе было еще тяжелее на его деревянной-то ноге. Ничего, пошел со всеми.

Было тихо, костров на той стороне не было видно, но вот запах дыма чувствовался прекрасно. Костров было не видно, но понятно, что за рекой их много.

— Здесь они, сволочи, — сказал Игнасио Роха, вытирая шею над кирасой и тяжело дыша, — по запаху чую эту горскую сволочь.

Волков вглядывался в темноту, лодок на реке он не видел:

— Лодок я не вижу.

— Тут они, тут, господин, — заверил его солдат, что был с Бертье в разведке. — Перед вашим приходом лодочники переговаривались, и воду из лодок вычерпывали, я слышал все. Они там, у берега, в тени, вот их и не видно.

— Здесь значит будут вылезать? — проговорил Рене, тоже вглядываясь в темень на реке.

— А тут негде больше, — отвечал Бертье. — Справа берег высок, там обрыв, не каждый в броне взберется. Слева… А там лес прямо к берегу выходит.

— Точно, тут на песочек полезут, — произнес Роха с какой-то даже радостью.

— Кавалер, как будем действовать? — спросил Рене.

— Просто. Вы, Рене, возьмете шестьдесят человек и встанете у леса. Все остальные пойдут со мной и с Бертье, мы встанем за тем холмом на берегу, справа. Ты, Роха, пойдешь как раз отсюда, тут тебе раздолье для стрельбы будет, как они вылезут, как лодки отвалят от берега, так ты выйдешь отсюда, подходишь на пятьдесят шагов и бьешь залпами. Стоишь и бьешь. Главное, не забудь, дождись, чтобы лодки за второй партией пошли, чтобы те, что уже высадились, обратно в лодки не запрыгнули.

— Так они на меня пойдут, — сказал Роха. — Не станут же они ждать, пока я всех их перебью.

— Верно, пойдут, построятся и пойдут, как раз боком ко мне встанут, я спущусь с холма и раздавлю их. А Рене с другого бока мне поможет, — говорил Волков. — Так что, не бойся Роха, стреляй и стреляй, мы их раздавим.

— Какой клич будет? — спросил Бертье. — А то Роха и нас постреляет в темноте.

— «Эшбахт», — предложил Роха.

— Да, «Эшбахт» будет хорошо слышно, — согласился с ним Рене.

Волкову было приятно, что офицеры избрали именно такой клич.

— Господин, — сказал солдат разведчик, — кажется, они начинают.

И вправду, на реке послышались приглушенные голоса. Всплеск весла. Что-то звякнуло. Да, противоположный берег оживал.

— Господа, идем на цыпочках, на цыпочках, всем людям своим скажите, тишина — это главное, вспугнем их — все, считай, проиграли, — говорил кавалер.

Офицеры все понимали, молча пожали друг другу руки и разошлись.

А лето кончилось. По реке странными клочьями поплыл туман.