Раубриттер - Борис Конофальский (2020)

И, признаться, он тревожился. Если старик граф казался ему дружелюбным и радушным, то старший сын совсем таким не казался. Был он на вид жесток и, кажется, умен. Глаз у него был холоден и внимателен. А еще был он немногословен и умерен в вине. Это Волков заметил на пиру. О чем этот человек хотел с ним говорить? Уж не о вчерашних ли танцах Брунхильды?

Канцлер провел его в небольшую и светлую комнату, там оказались дамы. Одна из них была полная и важная, но незнакомая ему, а так же там была Элеонора Августа фон Мален и ее спутница, та, что была на турнире, кажется, звали ее Бригитт. Кавалер обрадовался знакомым лицам. Думал, что Элеонора подойдет поздороваться к нему, вчера так она и руку его брала при всех, и за столом с ним смеялась, как будто друг он ее старый. А тут потупила глаза и присела так низко, будто хотела на пол сесть. И глаз на него так и подняла. И Бригитт тоже присела, только дородная дама ему вежливо улыбалась и что-то пробурчала в приветствие.

— Кавалер, прошу вас, сюда, — сам открыл дверь канцлер и пропустил Волкова в роскошный кабинет с большим столом. Монах прошел за ним, а уж после и сам канцлер вошел внутрь, затворив за собой дверь.

Там их ждал молодой граф и, слава Богу, он радушно улыбался Волкову. Значит, разговор их будет не столь неприятен, как поначалу думал Волков.

— Друг мой, садитесь, — предложил граф.

Глава 9

Волков и брат Семион уселись на одной стороне стола, сам граф, канцлер и еще один человек сели напротив. Третей человек со стороны графа был ученым или юристом. Или еще кем-то из тех людей, у которых пальцы всегда темны от чернил.

— Уж простите меня, что с утра прошу у вас времени для дела, но думаю, что сие и для вас может быть важно, — начал хозяин. Он указал на человека с грязными пальцами. — Это секретарь коллегии адвокатов Малена, Нотариус Броденс. Он с моего и, конечно же, вашего соизволения будет делать записи, вы не возражаете?

— Отчего же мне возражать, — все еще недоумевал Волков. — Или против меня затевается тяжба?

— Избавь Бог, что вы, кавалер, никто не осмелился приглашать человека в гости, что затеять тяжбу. Но вопрос, о котором пойдет речь дальше, весьма щепетилен. И требует он того, что бы был при разговоре юрист и документ был составлен по всем правилам.

Кавалера разбирало любопытство, и он сказал:

— Что ж, так давайте, господа, перейдем к делу.

— Прежде, чем мы начнем, — начал негромко нотариус, — хочу, что бы знали вы, коли вопрос вам покажется бестактным или глупым, так на него вы в праве не отвечать. И в любой монет беседу прервать и уйти, никто не остановит вас.

— Начинайте уже, я весь в нетерпении, — сказал Волков. Он поглядел на соевого спутника, брата Семиона, монах тоже был заинтригован.

— Имя ваше Иероним Фолькоф, рыцарь божий и господин Эшбахата, которого прочие зовут Инквизитором? — стал спрашивать юрист.

— Да.

— Были ли имена у вас другие?

— Раньше звался я Ярославом. Был Яро Фолькоф.

— Отчего поменяли имя?

— Болван-монах при возведении меня в рыцарское достоинство записал меня в реестр рыцарей города Ланна как Иеронима по дурости своей и переписывать отказался. Я оспаривать не стал.

— Хорошо, скажите, кавалер, правда, что всю жизнь свою вы провели на войнах и в походах, и там ран и увечий во множестве сникали.

— Сие правда.

— Скажите, кавалер, были ли у вас раны и увечья, что мешали бы вам вожделеть дев и жен. Любезны ли вам девы и жены?

Волков покосился на своего монаха тот сидел с остекленевшим от удивления лицом.

— Таких ран у меня нет, — ответил, наконец, кавалер. — Жены и девы мне любезны, вожделел их и вожделею, как Господом положено.

— Есть ли у вас пред Богом или пред людьми обязательства брака или обязательства безбрачия, есть ли обещания или обручения?