Башмаки на флагах. Том первый. Бригитт - Борис Конофальский (2020)

— Ты никогда ничего не знаешь, собака ты глупая, — говорит без всякой злости Агнес.

— Пойти узнать? — спрашивает служанка.

— Иди уже, — говорит девушка, — но сначала одежду подготовь.

Ута, топая по лестнице, сбегает вниз, и Агнес идёт вслед за ней. Как была босая, нагая и простоволосая, так и выходит к большому столу. Тут тепло, у плиты суетится горбунья Зельда. Она поздоровалась с госпожой. Конюх Игнатий сразу ушёл, то ли в людскую, то ли на конюшню, он никогда тут не оставался, если появлялась госпожа.

— Что госпожа желает? — спросила горбунья. — Вчерашний заяц, печёный в горшке, остался. Есть яйца варёные, колбаски, можно бекона пожарить, хлебец свежайший булочник принёс.

Агнес ещё не знала, что она хочет. Девицу некому было одёрнуть, и села она так, как совсем сидеть девушке не подобает. Развалилась сама на подушках, что были на стуле, а ногу одну положила на подлокотник стула, сидела, кудри свои роскошные на палец наматывала. И сказала:

— А пряник у тебя есть?

— Есть, госпожа, — спокойно отвечала Зельда, её в поведении госпожи уже давно ничего не удивляло. Ни изменения в облике, ни странные занятия наверху, ни то, что юная дева по дому нагая ходит. Зельда давно поняла, с кем имеет дело, ещё с тех самых пор, как юная госпожа, ещё почти девочка, заставила её искать себе мандрагору. Так что пусть она сидит в своём доме как хочет. — Велите подать пряник?

— Ну подай, — отвечала Агнес так, словно Зельда её уговаривала этот пряник взять.

Кухарка налила в красивую миску молока, которое совсем недавно принёс молочник, взяла молока с самого верха, самого жирного. И достала четверть пряника, что делал пряничник Ланна. Кусок был величиной с ладонь взрослого мужчины. Раньше госпожа нипочём бы такой не съела, но с тех пор, как она всё время меняла облик, стала девушка есть едва ли не вдвое больше прежнего.

Горбунья поставила миску перед госпожой и положила твёрдый пряник краем в молоко, чтобы размокал:

— Ещё что-нибудь пожелаете?

— Отчего колокола бьют, знаешь? — спросила Агнес.

— Нет, госпожа, ни молочник, ни булочник тоже не знали, — отвечала кухарка.

Наконец Агнес опустила ногу с подлокотника и схватила пряник из миски. Стала его есть, пряник ещё в молоке не размок как следует, так она его грызла белыми своими зубами.

Зельде нравился аппетит госпожи в последнее время. Не зря она старалась и готовила. Госпожа ела всё, ела много, ела с удовольствием. И иногда, хорошо поев, девушка говорила ей:

— Ох, накормила, накормила. Как буду варить зелье, что мужчин привлекает, отолью тебе немного.

Зельда отвечала ей:

— Да я и так вам, госпожа, готовить рада.

А сама краснела и очень надеялась, что госпожа своих слов не забудет. Очень горбунье нравилось это зелье.

Пришла Ута, раскраснелась, глаза вытаращены, видно, что весть её взволновала. Стоит у стола, ждёт, когда госпожа на неё внимание обратит. Видно, что вестью ей поделиться не терпится.

— Ну, — говорит Агнес, отрываясь от пряника и облизывая губы от молока. — Что за звон?

— Госпожа, не поверите, колокола звонят в честь вашего дядюшки.

— Что? — Агнес поначалу даже не поняла, о чём речь идёт. — Какого ещё дядюшки?

— Иероним Фолькоф, Рыцарь Божий, в далёких землях побил горных еретиков, о чём всем добрым людям, что чтят Святую Матерь Церковь, знать надобно, сейчас во всех храмах читают за здравие ему.

Агнес бросила твёрдый ещё пряник в миску и спросила с удивлением:

— Что? Что ты там несёшь, корова ты говорящая?

— Да мне остиарий нашей церкви сам сказал, — продолжала Ута на удивление уверенно, — Иероним Фолькоф, Рыцарь Божий, бил еретиков горных, в честь него и звонят.

— Одеваться мне подавай, — сразу сказала девушка, вставая из-за стола. — Одежду для старого обличия.

Теперь ей нужно было вернуть свой настоящий вид. Она подумала, что могут быть к ней гости.