Башмаки на флагах. Том второй. Агнес - Борис Конофальский (2020)

Петер Маер был очень крепок, силён, ловок, даже и красив немного. Белозуб, и лицо без оспин и прыщей. Вот только никак он не подходил Агнес. Глуп был, неграмотен, и грамоту учить не желал. Говорил, что ему нет в том нужды, что через три года он вступит в цех булочников и кондитеров подмастерьем, за него похлопочут, а ещё через пять лет, может Бог даст, и свою пекарню поставит, и кто тогда будет при деньгах? Дурка какой грамотный или пекарь, у которого пекарня на хорошей улице?

Нет, не пара он был ей. Крепок, белозуб, ловок, но глуп и чрезмерно любвеобилен. Три раза за вечер мог её в постель тащить, и не успокаивался. Иной раз ласками своими до скуки доводил девицу. А ещё ел в три горла, как про запас. Сядет и половину варёной курицы за один присест умнёт, дурень. Агнес эту половину два дня бы ела.

Но всё это можно было терпеть, всяко не одной быть, но как-то после долгих ласк она заснула рядом с ним. Он захрапел, и она за ним глаза прикрыла. А когда она засыпала, то, ясное дело, вид свой естественный принимала. И проснулась в сумерках от того, что дурень её на неё глаза таращит. Вид у него испуганный, истинную Агнес от её прекрасного вида отличает. Да как тут перепутать — у выдуманной Агнес волос чёрен, а у истинной пег. И груди разные у них, и бёдра. Нет вообще ничего общего в тех девах. И он то видит. Вот-вот закричит, дурак. Агнес всё поняла. Пришлось его в лоб пальцем ткнуть: спи. Так его и повело, разморило. А девушка тем временем нужный вид приняла, растормошила пирожника и говорит:

— Пора тебе домой.

— А что со мной было? — пирожник у неё спрашивает.

— Что ж было? Заснул ты, вот что было.

— Заснул, — размышлял Петер Меер. — Да, заснул. И сон мне чудной снился, что с девкой какой-то я проснулся.

— С какой ещё девкой? — интересуется Агнес. — С красивой?

А пирожник молчит, нахмурившись, сон свой вспоминает. А потом и говорит серьёзно:

— Со злой девкой, со страшной.

С тех пор, он чуть другим стал, стал вопросы задавать разные, ненужные, что раньше его не интересовали. Хотел знать, где родители её? Отчего дядя её при себе не держит, а держит в Ланне? А откуда у неё слуги такие странные? А что в той, всегда закрытой, комнате?

И прочие, прочие. Дурачок думал, что хитрый он, что вопросики эти невинными ей покажутся, да вся хитрость его для Агнес была хитростью дитя неразумного. Насквозь она его видела. Как книгу открытую читала. Скудным умишком своим Петер Маер стал что-то про неё понимать.

Агнес даже пришлось с ним мягче быть, стать более податливой. Но дальше так продолжать было с ним нельзя. Так он и догадаться мог, что с соседями, с торговцами местными она вида одного, а с ним совсем другого. И что тогда?

В тот вечер она решила сама поехать поискать его; знала, что ночует он в сарае у своей тётки, которая за ночлег денег с него не брала.

Так и было; он с ещё парой молодых людей стоял на углу, болтая и ожидая сумерек, чтобы пойти спать. Карета Агнес проехала мимо них, не остановившись, и свернула за угол. Там девушка крикнула Игнатию:

— Медленнее езжай.

И тот сразу придержал коней. Теперь карета ехала медленно, а Агнес ждала. Догонит-не догонит. Конечно, догнал её карету Питер Маер, запрыгнул на ходу:

— А что это вы тут в такой час делаете? — и сразу полез её грудь мять.

Она не против, пусть балуется:

— Может соскучилась, — кокетливо говорит она и задёргивает занавеску. — Никто тебя не видел?

— Нет, да на улице уже и нет никого.

— А дружкам что сказал?

— Сказал, что спать пошёл.

Она удовлетворена, а он деловито начинает ей юбки задирать и в шею, в плечо целует.

— Стой, куда ты? — она одёргивает юбки. — Оставь.

— А что? Давайте тут я вас, по-быстрому, возьму, да домой езжайте. А я спать пойду, пока далеко от дома не отъехал.