Башмаки на флагах. Том второй. Агнес - Борис Конофальский (2020)

Но выяснять ему почему-то не хотелось, не хотелось знать; он и так понимал, что там что-то опасное, порицаемое Богом и людьми. К дьяволу! Он туда не полезет. Кавалер вернулся в спальню к девушке, а после пошёл вниз, взяв с собой большую подушку. Там он улёгся прямо на стол, на ту сторону, что была поближе к тёплому очагу. За свою жизнь он спал в местах и похуже, а уж на ровном столе, да с подушкой… Даже одеяло не нужно, если печка, которая рядом, ещё не остыла. Да и лето уже почти пришло. Скоро и ночью от жары не спрятаться. После трёх дней дороги заснул он быстро.

Утром удивленные слуги ходили на цыпочках, боясь его разбудить. Только неуклюжий Игнатий, когда шёл поить лошадей, загремел ведром.

— Куда? — коротко спросил его кавалер, приподнимая голову от подушки.

— Лошадей поить, господин, — отвечал конюх.

— Сначала мне воды принеси. И скажи горбунье, чтобы согрела, — распорядился он. В последнее время кавалеру совсем не нравилось мыться холодной водой, отвык он от холодной воды и, кажется, уже навсегда отвык.

— Да господин, — отвечал конюх, — сейчас принесу.

Услышав их разговор, в столовую, кланяясь и здороваясь, вошла кухарка, сразу стала разводить огонь в печи. Большая служанка, скрипя половицами и ступенями лестницы, «тихой мышью», вжимая голову в плечи, проскочила наверх. И тогда Волков встал со стола. Да, ушли уже те годы, когда он мог вот так спокойно спать без перин на твёрдых досках. Тело его побаливало. А вот нога… Нога даже и не напомнила ему о себе. За всю ночь он не разу из-за неё не проснулся. И сейчас всё с ней было хорошо. Отлично вчера Агнес её заговорила.

Он встал, пошёл наверх и чуть не столкнулся на лестнице с глупой служанкой, что тащила вниз ночную вазу. Хотел обругать дуру, да та побелела вся и без его ругани, едва не при смерти была от страха. Не стал. Постучал в дверь:

— Да, господин, — донеслось из-за двери. — Входите.

Он вошёл, а Агнес стояла перед зеркалом и причёсывалась, была она в одной нижней рубахе из тонкого, просвечивающегося батиста. И даже через ткань было видно, что и грудь у девушки не та, что ночью, а бёдра её и зад приятно полны. Так полны, что хочется к ним прикасаться. Только вот лицо усталое, и синяки под глазами, припухлости, а если не эти мелочи, так молодая красавица перед зеркалом стояла. Странно всё это было, но пришёл кавалер сюда не разгадывать женские загадки и даже не разглядывать её тело; усевшись на не прибранную кровать, он сразу спросил:

— Ну, что вчера увидала в шаре?

— В шаре? — она не прервалась, так и расчёсывала волосы дальше. — Стекло показало, что у вас всё будет хорошо.

Настроение у неё было прекрасным, Волков это почувствовал, и думая, что она приукрашивает, настоял:

— Говори, что видела?

Она перестала причёсываться, через зеркало посмотрела ему в глаза с лёгкой укоризной и произнесла:

— Видела, что в Ланн вы вернётесь с большой победой.

Волков всё никак не мог понять, верит ли он ей, верит ли этому поганому шару, но даже так ему стало легче:

— Значит, вернусь? — переспросил он.

— С победою, — нараспев отвечала девушка, снова начиная расчёсывать волосы, — с победою, господин мой.

Глава 32

Отчего-то ей было радостно. Давно так хорошо не было. Утром молодые господа из выезда кавалера пришли на завтрак в её дом. А у них кони почищены, напоены, накормлены. Лоснятся в стойлах, красавцы. Игнатий с утра расстарался. И Ута все вещи господина постирала ещё на рассвете, сапоги так вычистила, что сверкают. Тяжеленный колет, что подшит железом, вычищен не хуже сапог, и не подумает никто, что в нём три дня по пыльным дорогам скакали. Как новый он, словно только что портной его закончил.