Башмаки на флагах. Том второй. Агнес - Борис Конофальский (2020)

— Вы мне очень помогли, друг мой. Вы отлично стреляли.

Трубы. Над рекой звенят трубы, но не его. Играю отбой на том берегу. Волков сам того не замечает, как облегчённо вздыхает. Кажется, достояли до темна.

Бой стихает. Всё реже и реже слышатся выстрелы в лесу у реки. И выстрелы аркебуз, и гулкие мушкетные выстрелы звучат всё реже и реже. Враг отходит. Волков и его знаменосец видят, как большой отряд, человек в триста, идёт по берегу с запада. Это как раз те сволочи, что наседали на Рене и Роху. Приходят к броду. Они с удивлением видят на песке у переправы порубленных Волковым своих товарищей. Офицер осматривается и даёт команду собрать раненых и мёртвых, а после отряд начинает переправляться на тот берег.

Последние лучи солнца ещё красили небо, когда они пошли по дороге на запад, к головным телегам своего огромного обоза. Волков заметил, что в колчане у Максимилиана осталось всего два болта. Его же оружие, сломанный меч, он в ножны не убирал, опять шёл с ним, как с тростью. Дойдя до первой телеги, не без труда залез в неё и сказал:

— Друг мой, потрудитесь пригласить старших офицеров со сводками по ротам ко мне. Хочу знать, что у нас осталось.

— Сейчас всех соберу, — обещал знаменосец и ушёл.

Тут уже почти по темноте прибежал солдат и заорал, как блажной, пугая всех:

— Телеги, телеги нужны для раненых.

— Эй, чего орёшь? — окликнул его полковник.

— Господин…. Меня капитан Рене прислал, телег просит! Раненых много. Сами не идут.

— Ну, слышали? — Кричит кавалер возницам. — Чего ждёте, скидывайте мешки, езжайте за ранеными.

— Сколько нужно телег-то? — спрашивали возницы.

Прибежавший солдат сам кидается скидывать с первой попавшейся ему телеги мешки с горохом:

— Хотя бы три, много раненых, много…

А к Волкову, кланяясь ещё издали, стали приближаться кашевары:

— Ну? — спросил он.

— Господин, — осмелился заговорить один из старших возниц, — так что делать, костры разводить, воду носить? Ужин готовить?

— Подождите немного, сейчас соберутся офицеры, и решим.

А в обозе начинается кутерьма, возницы, кашевары, сапёры — все с факелами и фонарями встречают раненых, тех, что сами смогли прийти. Они шли и шли из темноты. Некоторые доходили до расположения обоза и обессиленно садились прямо на землю. Вереницей шли бесконечной. Обозные подхватывали их и тащили к лекарям, которые расположились чуть дальше. Волков стянул латные перчатки, бросил их в телегу рядом со шлемом, сидел, поигрывал обломанным мечом и мрачно смотрел на солдат, гадая, кто из них уже не жилец. Там были и люди Рене, и люди Рохи, и люди Брюнхвальда. Ещё две телеги поехали в темноту, трёх, видно, было мало. А израненные люди всё шли и шли. Там, у телег лекарей, разведён был большой костёр, ещё и дюжина ламп горела. Там было светло, оттуда доносились крики. Крики невыносимой боли. Лекари работали. Лили горячее масло в раны, вправляли сломанные кости, сшивали крепкими нитками рассечённую кожу. Кавалер морщился от этих криков, но не уходил, ждал своих офицеров. Прибежал Максимилиан, в руке он держал догорающий факел:

— Господин полковник, все офицеры, кроме капитана Бертье, просили передать, что сейчас будут с докладами.

— Хорошо, найдите моего денщика, пусть бежит ко мне сюда, и передайте Увальню, чтобы расседлал коня. Наверное, до сих пор его под седлом держит.

— Увальню? — Даже в свете угасающего факела Волков видел, как вытянулось лицо его знаменосца, как округлились его глаза.

— Какого чёрта вы на меня таращитесь? — Грубо спросил кавалер. — В чём дело?

— Дело в том… Ведь Александр… — мямлил Максимилиан.

— Что? Ну, говорите!

— Но ведь Александр… убит.

— Что? — Кавалер физически чувствовал, как внутри его холодеет сердце. — Как убит? Где он убит?

— Там… На берегу, — Максимилиан говорил и, кажется, голос его стал подрагивать.