Его взгляд впивается в две короткие строчки и снова становится холодным. После чего Торн шагает к двери в мою комнату, пропуская меня вперед.

— Тебя это волнует? — спрашивает он, когда нас отрезает от мергхандаров.

— Что? — переспрашиваю я.

— То, что он должен уехать из страны.

Я приподнимаю брови.

— Меня волнует то, что мне пишут такие сообщения.

Торн смотрит на меня очень долго и очень пристально. После чего произносит

— Мильда Хайц уже уволена.

— Тебе не кажется, что ты слишком разбрасываешься людьми?

— Я не собираюсь держать рядом тех, кто способен подставить в любой момент.

— Вряд ли это написала Мильда Хайц.

— Ты права. Это сообщение дело рук Эллегрин.

— Она совершенно не стесняется мне об этом писать, правда?

Взгляд его становится еще холоднее.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что Эллегрин по какой-то причине считает, что мы с тобой не пара, и при каждом удобном случае сообщает об этом мне.

— Ее я уволить не могу. Только запретить ей въезд в Хайрмарг, что по определенным политическим соображениям не совсем верный ход. Но если тебе так будет спокойнее, я это сделаю, Лаура.

— Я не хочу, чтобы ты ей что-то запрещал. Мне непонятно, по какой причине она продолжает считать меня соперницей.

— Ты намекаешь на то, что я раздаю ей авансы?

— Нет, Торн, я не намекаю. Я спрашиваю прямым текстом. Почему Эллегрин считает возможным делать все, что ей угодно, а Бенгарн Эстфардхар должен уезжать из страны исключительно потому, что он покатался со мной на коньках.

Тишина, воцарившаяся после моих слов, оказалась слишком тяжелой. Еще тяжелее оказались слова:

— Я не обязан перед тобой объясняться, Лаура.

Настолько тяжелой могла бы оказаться сошедшая с гор лавина.

— Нет?

— Нет. Эстфардхар знал, что делает.

— Я же говорю, он не знал, — складываю руки на груди. — Никто не знал. В тот вечер

— Довольно. Мы не станем обсуждать мои решения ни сейчас, ни когда-либо впредь. Переодевайся, через полчаса пойдем к Верражу.

Торн вышел, оставив меня одну. Настолько одной я не чувствовала себя уже очень давно, особенно учитывая тот факт, что Гринни в комнате тоже не было. Видимо, она переехала к Верражу на время моего отсутствия.

Как бы там ни было, я переоделась и даже не стала надевать чулки. Для прогулки с дракончиком и виари вполне пойдут джинсы и куртка, да если быть честной, для прогулки с драконом, который не собирается со мной ничего обсуждать — тоже.

Торн оказался у моих дверей аккурат через полчаса.

— Идем, Лаура. Все, что тебе нужно знать про Верража — без ледяного пламени он будет учиться узнавать тебя заново. Пока на тебе не окажется харргалахт, для него будет сложно узнать в тебе маму.

Я хмыкнула.

— Действительно. Пока на мне нет харргалахт, я вроде как недодракон. Хотя по большому счету, я вообще не дракон.

— Не начинай, Лаура.

— А есть смысл начинать? Мы же все равно ничего обсуждать не будем.

Я ушла вперед но в коридорах загородной резиденции особо не разгонишься. Хорошо хоть мергхандары не ходят по пятам, и то ладно.

На этот раз Торн вошел первым, и, судя по тому, что в комнате что-то упало, у Верража с Гринни были игра была в полном разгаре. Стоило нам появиться, как дежурный мергхандар покинул комнаты, а виари заверещала и бросилась ко мне. Я опустилась на корточки, и мне в колени с разбегу ткнулись горяченным носом. Не уверена, но кажется, за несколько дней чудо чуть подросло. Второе тоже, и сейчас драконенок тянул носом. Мой пиджак валялся в углу: судя по его состоянию, на нем и спали, и использовали в качестве игрушки.

— Привет! — сказала я, продолжая гладить обжирающуюся об меня Гринни, и протянула Верражу руку.