Никому не говори, что ты мой муж! - Софи Паулус (2020)

— Заедешь, может быть за документами в ЗАГС? Паспорт у тебя с собой? — спрашивает она.

— Да, конечно заеду.

Припарковав машину почти ко входу, удивился отсутствию очереди и вообще тому, что никого нет в кабинете и около. Расписавшись в журнале, я увидел Настину подпись рядом с моей.

— Давно она забрала свое свидетельство?

— Да минут пять назад, вон на лавочке сидит за углом. Телефон потеряла. Обыскались всем коллективом.

Анастасия

Как же я мечтала об этом дне, получить это гребаное свидетельство и забыть раз и навсегда о замужестве. А сейчас так обидно. Слезы сами начинают капать из глаз, когда я, сев на лавочку рядом со входом, обнаружила еще и потерю своего телефона. Вернувшись в кабинет выдачи справок и спросив, не находили ли его, мне не только ответили, что нет, но и любезно позвонили на мой номер, где были сплошные гудки. Вернувшись опять на лавочку, я вывернула всю свою сумку.

Потеряла, наверное, в такси. Слезы льются не понятно отчего, то ли от обиды за потерю телефона, то ли факт развода так влияет.

Где же эти платочки и зеркальце, продолжаю ковыряться уже в бардаке сумки и не могу найти ничего, только это гребанное свидетельство, которое уже мешает. Да к черту тебя! Рву на мелкие кусочки и бросаю в урну.

По мне плачет дурка. С нервами надо что-то делать. Просто закрыть глаза и досчитать до десяти. Раз, два, три…

— Девушка, можно с вами познакомиться?

— Дима? — вскакиваю с лавочки, как ужаленная и смотрю на него. Точно он, сидит рядом с моей сумкой, в руках вертит ключ от машины. Брюки, ботинки, белая рубашка, галстук, пиджак. Столбики на термометрах показывают около тридцати градусов жары. А ему что мороз, что жара, все нипочем.

— Мои документы тоже, может, порвем? — снимая солнечные очки и доставая из-за спины папку, спрашивает он.

— А как? — спрашиваю я, показывая пальцем на дверь, на лавочку, на мусорку. — И давно ты тут?

— На концерт успел. С утра смотрю, как ты все рвешь, — улыбается он. Ему смешно! Я зареванная, без телефона истеричка, а ему смешно. Хватаю свою сумку и хочу уйти, но сумка как приклеенная остается на лавочке.

— Постой, куда ты собралась? — Дима быстро перехватывает мою руку, отпуская сумку.

— Домой.

— Ты никуда не пойдешь, пока мы нормально не поговорим.

— О чем мы будем говорить?

— О том, почему я трус и козел, — тащит меня за руку в сторону своей огромной черной машины, а я умираю от стыда, поняв, что он видел мои каракули в книге жалоб.

— Насть, я больше не могу играть в эту игру. Ты убегаешь, я психую, я ухожу, ты молчишь, — он кладет очки на приборную панель, заводит машину и только хочет тронуться, как выдергивает ручник и поворачивается ко мне. — Я не знаю, что тебе сказал Артем, Алиса, Лиза и все с кем ты общалась, у меня ничего нет с Хельгой, все было кончено тем поцелуем при тебе, у меня нет жажды денег и славы, я не могу без тебя, я очень тебя люблю и никогда не играл с тобой на публику.

— Прости меня, — говорю и смотрю в его лицо, все еще не веря во все услышанное. — Прости меня, пожалуйста. Мне очень плохо, без тебя.

— Иди сюда.

Прыгаю к нему в объятия, и он так крепко прижимает меня к себе, что мне уже почти нечем дышать. Слышу, как бьется его сердце, как он дышит, чувствую его каждой клеточкой. Я как севший телефон, который поставили на зарядку или как странник, который умирал от жажды и нашел воду.

— Я тебя тоже очень люблю. И нет у меня никого и не было, с того самого дня в кафе. Ты стал для меня всем.

Дима берет мое лицо в свои ладони и так нежно целует, что я готова просто пищать и плакать от радости.

— Что мы теперь будем делать? — спрашиваю его, придя в себя, после такого поцелуя.

— Предлагаю начать все заново, — он упирается своим лбом в мой, прикрывая глаза.