Нечего терять - Ли Чайлд (2012)

— Неофициально. Ты же сейчас не на службе. Ты обычный гражданин. И имеешь право ездить по их дороге.

— А ты сумеешь найти то место?

— Я оставил кучку камней на обочине дороги.

— Я не могу это сделать, — ответила Воэн. — Не могу там разнюхивать. И уж разумеется, не могу отвезти тебя в Диспейр. Тебя оттуда выгнали. Это будет самой настоящей провокацией.

— Никто не узнает.

— Ты так думаешь? У них одна дорога, которая ведет в город и из города, и две машины.

— Сейчас они едят пончики в своем ресторане.

— Ты уверен, что тебе все это не приснилось?

— Сны тут совершенно ни при чем, — сказал Ричер. — У мальчишки глаза были как мраморные шарики. А внутренняя поверхность рта напоминала высохшую кожу. Он бродил там несколько дней.

Вернулась официантка и принесла кофе и яйца, вокруг которых лежала свежая петрушка. Ричер собрал ее и положил на край тарелки.

— Я не могу поехать в Диспейр на полицейской машине, принадлежащей Хоупу, — сказала Воэн.

— А что еще у тебя есть?

Она довольно долго молчала и пила кофе маленькими глотками. Наконец ответила:

— Старый грузовик.

Воэн заставила его ждать на Первой улице, около лавки скобяных товаров. Она явно не собиралась приглашать его к себе домой, чтобы он стал свидетелем того, как она будет переодеваться и менять машину. Разумная предосторожность. «Посмотри на себя, — сказала она. — Что ты видишь?» Ричер уже начал привыкать к отрицательным ответам на этот вопрос.

Лавка еще не открылась. Витрина ломилась от инструментов и самых разных мелких товаров. В проходе за дверью было свалено то, что будет позже выставлено наружу, на тротуар. Ричер уже много лет пытался понять, почему хозяева скобяных лавок так любят устраивать выставки перед своими магазинами. Это требовало огромного труда. Дважды в день им приходилось прикладывать серьезные физические усилия. Но возможно, законы потребительской психологии гласят, что крупные хозяйственные товары продаются лучше, если они ассоциируются с открытым воздухом. Или, может быть, это всего лишь вопрос пространства. Несколько минут Ричер раздумывал над этим, но не пришел ни к какому определенному выводу. Он сделал пару шагов в сторону и прислонился к столбу, на котором висел знак перехода. Утро выдалось холодным и серым. Тонкие тучи повисли у самой земли, и Скалистые горы было вообще невозможно рассмотреть, ни далеко, ни близко.

Минут через двадцать у противоположного тротуара остановился старый «шевроле»-пикап. Не классический грузовик сороковых, и не стремительный образец космического века пятидесятых, и даже не мужественный «эль камино» шестидесятых. Самый обычный подержанный американский автомобиль пятнадцатилетней давности: облезлая голубая краска, стальные обода, маленькие шины. Воэн сидела за рулем. Она была в красной ветровке, застегнутой на молнию до самого подбородка, и спортивной шапочке цвета хаки, натянутой почти на самые глаза. Отличная маскировка. Ричер не узнал бы ее, если бы не ждал, что она приедет. Он перешел на другую сторону и сел рядом с ней на маленькое виниловое сиденье с прямой спинкой. Внутри пахло подтекающим бензином и холодным выхлопом. Под ногами лежали резиновые коврики, покрытые пылью пустыни, истончившиеся и потрепанные от долгого употребления. Ричер захлопнул дверь, и Воэн снова стартовала. У грузовика был страдающий одышкой четырехцилиндровый мотор. «Мы бы слетали туда и обратно, очень быстро», — сказал он ей. Но, судя по всему, понятие «быстро» будет весьма относительным.

Они преодолели пять миль Хоупа за семь минут. Примерно в ста ярдах от границы Воэн сказала:

— Если мы кого-нибудь увидим, ныряй вниз.

Затем она нажала на педаль газа, трубный компенсатор застучал под колесами, и шины взревели на острых камнях Диспейра.

— Ты часто сюда приезжаешь? — спросил Ричер.

— Да что мне тут делать?