Следствие ведут знатоки - Ольга Лаврова, Александр Лавров (2017)

Томин выпрямился, намереваясь сказать другу пару ласковых, но тот уже сам казнился — достаточно глянуть на кривую физиономию. Сейчас начнут выяснять, кто больше виноват и благородничать. А разве в этом суть? Суть же не в том. Суть в том, что…

Томин хлопнул в ладоши и несолидно крутанулся на каблуках.

— Братцы, все прекрасно! Спрашиваем Никишиных: «Кому рассказали?» — «Такому-то». Хлоп — и искомый гражданин у нас в кармане!

Идея была проста до очевидности, но не сулила стопроцентного успеха. Пал Палыч еще до прихода Зины перебрал варианты. Ребята разболтались с соседями. На кухне или во дворе. С партнерами Серова по домино. Все они известны и опрошены в первые же дни, а позже наведены справки об их здоровье. Так что никого нового следствие не получит и двинется по расширяющейся спирали: прочие приятели и знакомые Никишиных, приятели и знакомые соседей, доминошников. Приятели их приятелей. Слухи распространяются порой молниеносно и самыми причудливыми путями.

Все это Саша отлично понимает, ему важно отвлечь Зиночку от сетований. Но и то правда, что Никишиных не минуешь.

Завязался практический разговор, чем обставить завтра, как провести допрос, чтобы добиться от них правды.

Затренькал телефон — междугородка. Томин коварно спросил:

— А что, если Тираспольский признается в покушении на убийство? Кто без него залез в поликлинику? Сообщники? Акционерное общество по устранению слесаря Серова?.. — и снял трубку. — Старший инспектор угрозыска Томин… Так… Пореза нет?.. Доложите, что он объясняет.

Слушал, вставлял отрывистые междометия, что-то записал.

Вот ведь не угадаешь — через всю страну прокатил «Москвич» беспрепятственно, а на горном курорте нашелся на него ловец.

— Ясно, нет вопросов. Пусть путешествует дальше. Спасибо за помощь. Спасибо, говорю! Спа-си-бо!.. Передаю по буквам: Сергей, Петр…

Откричавшись, сообщил:

— Значит, так. Тираспольский встретил Серова в воротах, попросил помочь с машиной перед отъездом. Какой-то мелкий ремонт, я не стал уточнять. Серов ответил по смыслу следующее: ничего с твоей машиной не случится, а мне некогда, надо потолковать с ребятами из десятой квартиры. Тираспольский спросил, какая, мол, срочность. Серов ответил: есть срочность — предупредить парней насчет одного гада.

— Он считал, что Никишиным угрожает опасность?

— Похоже на то, Зинуля.

— Тогда, возможно, тот самый гад и…

— Подстерег Серова с ножом, — договорил за нее Томин.

Стало быть, знал о его намерении предупредить? Откуда? Тираспольский до отъезда ни с кем больше не беседовал. Но обрывок фразы поймал на лету рьяный общественник с замотанным горлом. Не мог ли подслушать и тот гад? И еще вот футбольный матч. Серов там был, и Никишины были. Не связано ли это?

Пока Томин с Зиной обсуждали, что с чем связано, Пал Палыч мотался по кабинету, стараясь унять дурное предчувствие. Хотя утром он звонил в Склифосовского («Не лучше, не хуже»), но грызет тревога…

— Сестра? Да, снова я… Так.

Зина осеклась на полуслове: голос Пал Палыча упал, болезненно скрипнул.

— Да нет, не надо. Всего доброго.

Умер.

Молчали. Грустно было. Обидно за Серова, да и за себя тоже. Дело о тяжком членовредительстве превратилось в дело об убийстве. Надлежало передать его в прокуратуру. Закон.

Заканчивать следствие будет кто-то другой. Откроет папку — постановление о возбуждении уголовного дела «по факту ранения гр-на Серова А. В.», протоколы допросов, сухие формулировки, черно-белые фотографии. Тот, другой, не склонится над телом, ловя неровное, убывающее дыхание. Не увидит, какой алой была кровь, которая не растеклась пятном (потому что пол был сально-грязен), а держалась выпуклой густой лужицей. У Пал Палыча и сейчас это перед глазами, как в первый миг. Даже надпись на стене в подъезде: «Ленька трепло и стукач».