Следствие ведут знатоки - Ольга Лаврова, Александр Лавров (2017)

Шантажист помолчал, взвешивая сказанное. С ее стороны это мог быть ход в игре, а могла быть и полная искренность. Он загасил в пепельнице окурок, сунул его в спичечный коробок, коробок положил в карман.

Кибрит следила за его пальцами в перчатках и физически ощущала колебания противника. Вот просто так она растрогала и убедила его? Нет, разумеется. Что же тогда?..

Она всхлипнула:

— Я сдаюсь, я на все согласна, только пусть Сережа останется дома!

— Мои друзья должны иметь гарантии.

— Но я тоже должна иметь гарантии!

— Мальчик вернется в целости и сохранности.

— И вы его отпустите, не опасаясь, что станет рассказывать где, кто… Не верю! Нет, на таких условиях я отказываюсь, хоть убейте!

«Убить не хитро, да ты мне нужна живая. Пока не отрежусь от Миркина и не сбуду товар — живая нужна. И покорная. Нечего глазами сверкать. Расшумелась тут!»

— Предложите другой способ держать вас в руках.

— Дайте мне подумать!

— Думайте, — шантажист снисходительно пожал плечами. — Минут семь хватит?

«Хватит!» — беззвучно отрезала Зиночка. Его наглое давящее спокойствие маскировало слабину. В чем? «Ну же, тупая башка, ну!.. Стоп. Я поняла. Заберем мальчика. А дальше? Не сунешь в карман, как спичечный коробок».

Нужно отсутствие свидетелей похищения на случай, если ребенок поднимет крик (двенадцать лет — не грудной младенец). Затем — место, где его надежно содержать. Где бы за ним бдительно присматривали. И где в любой момент можно было исполнить требование Кибрит услышать голос Сережи по телефону в доказательство того, что он цел и невредим. Даже если такое место есть (хотя незнакомец скорее смахивал на иногороднего), всегда возможны неприятные неожиданности. А он — не специалист по кражам детей. Он — торговец желтым металлом. И он остерегается какого-нибудь срыва.

Шантажист думал примерно о том же. Все, что помогало ему прежде в безопасной реализации шлиха: никаких подельщиков, никаких связей в столице, сбыт по единственному каналу (через Чистодела), проживание всегда в разных гостиницах и т. д. — все оборачивалось сплошными минусами в ситуации с племянником экспертши. Только в крайнем случае придется умыкнуть парня, снова положась на свою счастливую звезду. Если вдруг не удастся запугать насмерть эту строптивую дуреху… к сожалению, не совсем дуреху.

Он встал:

— Семь минут одна секунда. Резюме — другого способа нет. И не надо рыдать. Вы отлично вывернетесь. Заставите молчать Сережиных родителей. И сами будете молчать.

— Погодите! Другой способ есть! — Зиночка принялась лихорадочно рыться в портфеле.

Шантажист подошел ближе, настороженно следя, как она достает папку с грифом «Секретно», как трагическим жестом протягивает ему. Он придирчиво изучил гриф и стал просматривать подшитые документы. Кибрит поясняла:

— Вот — акты экспертиз, вот — вещественные доказательства. Выносить это с Петровки категорически запрещено. Должностное преступление.

— Зачем же вы притащили на квартиру?

— Пробегала вчера по магазинам, туфли искала… думала вечером поработать. Тут, видите, не дописано… тут надо вычертить схему… Рискнула унести…

— Нашли? Туфли.

— Да. Чешские лодочки.

(Лодочки купила в обед одна из сотрудниц отдела и уступила Зиночке, убедившись, что ей самой они жмут.)

— Покажите.

Кибрит показала. И, словно бы не удержавшись, примерила: на дне коробки лежал товарный чек. Шантажист клюнул на приманку. Чек был помечен вчерашним числом. Должностное преступление ради чешских лодочек — как по-бабски достоверно!

Он снова обратился к папке.

— А если пропадет?

Зиночка оперлась о стол, подрагивающей рукой оттянула ворот свитера:

— Решетка…

Дрожь в руках имитировать нельзя, они и впрямь тряслись, и ворот душил, потому что в папке заключалась главная опора конструкции.