Следствие ведут знатоки - Ольга Лаврова, Александр Лавров (2017)

Знаменский уважительно встал, протянул руку. Пожатие — первый внутренний зондаж, для партнера абсолютно неприметный. Он считает — просто поздоровался; не подозревает, что его ладонь проявила безразличие, симпатию, пренебрежение, страх, доверие, то есть любое преобладающее в нем теперь настроение. Чтобы четко воспринять сигнал, встречная ладонь, естественно, должна обладать натренированной чуткостью. У психологов, врачей, сотрудников следственного аппарата она вырабатывается даже и бессознательно. (У мошенников, кстати, тоже).

Рука Власова выдала неуверенность, нервозность.

— Извините, что опять беспокоим, — радушно начал Пал Палыч, — но дело теперь поручено мне, и есть детали, которые…

Власов не дослушал.

— Я же пришел.

Знаменский усадил его, принялся заполнять бланк, попутно «ставя диагноз».

«Неглуп. Самолюбив, даже с примесью высокомерия. Замкнут. Упрям. Лицо красивым не назовешь, но интересное. Лишь неподвижность черт его портит».

— Об ответственности за дачу ложных показаний вам говорили, прошу расписаться, что помните. Ну вот, с формальностями покончено, Игорь Сергеевич. Теперь несколько вопросов.

— Спрашивайте.

— Прежде всего спасибо, что помогли задержать хулигана.

— Я не задерживал. Задержала ватага молодежи, — отмел Власов похвалу.

— Им тоже спасибо, но без ваших показаний арест Платонова был бы почти…

Снова не дослушал:

— А за что арестован? За то, что слегка стукнул?

— Игорь Сергеевич, у Платонова кулаки пудовые. От его «слегка» у парнишки сотрясение мозга.

Власов скептически хмыкнул:

— Неудачно упал.

— Возможно… Скажите, с того места, где вы стояли, было отчетливо видно происходящее?

— Да.

— Можете назвать примерно расстояние?

— Шагов семь.

— Расскажите, пожалуйста, все по порядку, не упуская мелочей.

— Собственно, я уже рассказывал, записывали. В вашей папке наверняка содержатся мои… мемуары.

— Вы правы. Но то был рассказ другому следователю. Я обязан сам услышать.

— И записать другим почерком. Что ж, извольте.

Но он некоторое время молчал, глядя в окно, и обращенный к Знаменскому профиль выражал какую-то непонятную тому отрешенность.

— Этот… Платонов? Он купил после меня пачку сигарет. Подошел к девушке… Она ждала, наверное, долго. Это чувствовалось. Бесцельно ходила из стороны в сторону, скучала… В общем, неудивительно, что Платонов подошел. Красивая девушка… Одна.

«Почему он так тяжело говорит? Простенькая недавняя история, а он нагружает ее психологией».

— Но, Игорь Сергеевич, ведь девушка ждала не Платонова.

— На ней не написано. Просто, может, кого-нибудь.

— Она производила такое впечатление?

Власов поколебался.

— Нет-нет, утверждать не берусь. Но отрицать тоже.

— Продолжайте, пожалуйста.

— Ну… пошел типичный для таких случаев треп.

— Вам было слышно?

Власов обернулся.

— Какие-то банальные фразы. Сами знаете, как бывает — начинается полушуткой; а потом уже обидно отъезжать ни с чем.

— Дословно не помните?

— Н-нет.

— Понимаете, мне важно, Игорь Сергеевич, как держался Платонов. Только развязно или нахраписто и нагло. И что девушка — давала она резкий отпор или как-то так… двусмысленно. Существо дела не меняется, но ситуация перед дракой… понимаете?

— Да, разумеется.

Пал Палыч поймал его взгляд и не отпускал, стремясь через этот «канал связи» привести его в нужное состояние.

— Я взываю к вашей памяти. Вы ведь все видели и слышали. Слова, интонации, жесты — где-то они отложились, надо только вытащить на поверхность. Постарайтесь сосредоточиться, Игорь Сергеевич. Представьте себе снова: тепло… ранний вечер… табачный ларек… красивая девушка скучает…

— Все очень похоже… — отрывисто и одышливо продолжил Власов за Пал Палычем, — слишком похоже… Теплый ветер порывами, и пахнет сирень… Деревья шелестят.