Следствие ведут знатоки - Ольга Лаврова, Александр Лавров (2017)

Кибрит. Недавно от Пал Палыча. У него вдова Баха.

Томин. Паше достается…

Кибрит. Конечно, и ей тяжко. Проводит вечера на Павелецком мосту… И не верит, что он мог броситься. Знаешь, с такой убежденностью!

Томин вздыхает.

Кибрит. Шурик, я все думала, думала… А сегодня, когда отправляли экспертизы в прокуратуру, меня вдруг стукнуло!..

Томин. Ну?

Кибрит. Заявление Баха написано фломастером. Но, понимаешь, при нем были обнаружены две исправные авторучки — шариковая и перьевая. А фломастера — нет!

Томин. Выбросил… уронил… что угодно.

Кибрит. Впечатление, что он был всегда очень аккуратен. Даже черновик заявления не разорвал, не кинул — педантично положил в карман. И потом, подбирая образцы почерка, я видела много бумаг, написанных его рукой. Бах никогда не пользовался фломастером!.. Есть же люди, которые не любят их… Шурик, а если этот фломастер чужой?..

Томин присвистывает.

Томин. Идея богатая… Королевская идея!.. Но шатко, Зинуля, до предела. Не увлекайся.

Кибрит. Не могу. Увлеклась. Пойду к Скопину. Ты — нет?

Томин. В качестве кого? Ты хоть причастна к экспертизам, а я? Просто друг, ходатай? Скопин этого терпеть не может…

Кибрит. Позвоню. (Уходит..)

Томин(в раздумье). Этой бы идее хоть какие-никакие ноги…

Сцена семьдесят восьмая

Кабинет Скопина. На допросе Моралёв.

Скопин. Подведем итоги, Моралёв. За последние месяцы возле дома Баха несколько раз видели ЗИМ. Номер ребята не помнят, но помнят, что из автомашины выходил Борис Львович Бах, а за рулем сидел, по их выражению, «чернявый пижон». Вполне вероятно, что этого пижона они смогут узнать. Второе. Оба шофера точно излагают полученные от вас инструкции: найти кладовщика Гришу и делать, что он велит. Рабочие на свалке подтверждают, что погрузкой отливок командовал Григорий Гусев. Третье звено доказательств: на складе вы пошептались с приемщиком, и ваш груз отправился на весы вне очереди. Никто даже но заглянул в кузов, верно?

Моралёв(выдержав нарочитую паузу). Эх, где наша не пропадала. Пусть хоть скидку сделают за чистосердечное раскаяние… Да, с Бахом был случайно знаком. Подвёз как-то в дождь, разговорились, он пожаловался, что брака у них много, порой ради чести цеха приходится даже выкидывать на свалку. Раз все равно выбрасывают, я решил использовать. Расчетов между нами никаких по было, ну, иногда выпивали по дружбе. Дальше. Кладовщика Гришу попросил сообщать, когда привозят такой металлолом. Раза три-четыре было. Грише давал по червонцу — он ведь помогал при погрузке, все справедливо. А на складе приемщик действительно иногда пропускал машины без очереди. Дело житейское, сунешь трояк — сэкономишь час… Вот все мои преступления, кажется, ничего не забыл.

Скопин. Нет. Отбарабанили как по нотам. Дирижер у вас с Гришей неплохой, постарался, чтобы спелись… Видно, знает толк в музыке… И вы полагаете, Моралёв, что годы, проведенные в следственном управлении, ничему меня не научили? Что я не умею разглядеть, где правда, а где отрепетированный сговор? Не могу отличить организованное хищение от цепи мелких взаимных услуг? Поверить в ваши невинные россказни трудно, сами понимаете.

Моралёв. А понимать иногда вредно. Есть побасенка: две мышки упали в кувшин с молоком; умная сразу поняла, — не выскочить. Сложила лапки — и на дно. А глупая все барахталась, барахталась и сбила комочек масла… Масло всплыло, мышка на него взобралась и выпрыгнула.

Скопин. Будете барахтаться до конца?

Моралёв. Лучше барахтаться.

Скопин(разглядывая Моралёва с любопытством и некоторым сочувствием). Я считал, это лет до трех помогает: зажмурил глаза, и не страшно… Так и жили? Не позавидуешь. Дорого обойдутся эти жмурки. И, к сожалению, не только вам… Вот уговорили мать продать корову, чтобы оправдать перед нами свой ЗИМ.

Моралёв. Никто ее не уговаривал!