Следствие ведут знатоки - Ольга Лаврова, Александр Лавров (2017)

Скопин. Верно, но конкретней… (Берет акт экспертизы из бумаг в конверте.) Тут есть… (Отыскивает нужное место.) Вот, слушайте: «Несмотря на трудности при идентификации почерка» — дальше в скобках: «связанные с прерывистым характером линий, отражающим фактуру поверхности, на которой лежала бумага…» Эти скобки очень меня привлекают.

Кибрит. Фактура поверхности? По моему, шершавый камень. Я с первой минуты были уверена, что Бах писал здесь, же, на парапете набережной! Но тогда казалось важным другое…

Входит Таня, неся кофе.

Скопин. Спасибо большое, Танечка!

Таня(к Кибрит). Вам сколько сахару?

Скопин. Ни-ни, дальнейшее обслуживание беру на себя.

Таня уходит. Скопин и Кибрит пьют кофе. Некоторое время молчат.

Скопин. Были обещаны гипотезы.

Кибрит. Все странно, Вадим Александрович… Предположим, Бах решил умереть и пришел ночью на набережную… Зачем-то начал составлять заявление на блатном жаргоне… раздумал, вспомнил нормальный язык… Запаковал письмо, клей и фломастер выбросил, черновик сунул в карман… Отправился через полгорода на Комсомольскую площадь искать почтовый ящик… Затем, как маньяк, вернулся к реке и утопился…

Скопин. Один знакомый как будто видел его на Комсомольской площади, но гораздо раньше, около восьми вечера.

Кибрит. Опять непонятно… Сумбур!

Скопин. Хорошо, произнесу вслух то, что вы не рискуете. Рядом с Бахом ощущается чье-то присутствие, так? Стоит допустить, что Бах был не один, — и сумбур исчезнет. Этот некто одолжил фломастер. (Берет фотокопию черновика.) Видите волнистую царапину — сначала пробовалась авторучка. Этот некто подсказывал: «Следователь шьет мне дело… лепит чернуху…» И он — уже потом — склеил пакет и опустил его в ящик. Логично?

Кибрит. Совершенно логично и… (горестно) совершенно бездоказательно!

Скопин. Пока да. Но в картине самоубийства не место странностям. Ситуация должна прочитываться однозначно. Если возникает — даже не утверждение, только вопрос: а был ли Бах один на один с рекой — то уже…

Голос Медведева из переговорного устройства: Товарищ полковник, Ферапонтиков мудрит и требует вас.

Скопин (Иронически разводит руками.). Раз он требует — обязан подчиниться.

Скопин садится на прежнее место за столом. Входит Ферапонтиков с протоколом допроса.

Ферапонтиков. Не могу подписывать, товарищ начальник. Неправильный протокол!

Скопин. Чем же неправильный?

Ферапонтиков. Не теми словами. Хочешь так понимай, хочешь — навыворот. Вот, к примеру: «В случае, если бы я узнал». В случае! Значит, чего-то случилось! Я разве так говорил? Я говорил: «Кабы узнал…» Всякому тогда ясно, что ничего я не знал и ничего не случилось! Теперь дальше: «Ввиду приезда милиции…» Опять неправильно. Не видел я, как она приехала! Меня об эту пору даже на работе не было! Нет, против себя нельзя подписывать, так вот людей и запутывают…

Скопин. Не нравится грамотный протокол — не надо. Берите чистый бланк (протягивает несколько листов) и на все вопросы, которые были вам заданы, напишите ответы По своему усмотрению.

Ферапонтиков(в задумчивости берет бланк). Так, значит… Это сколько ж писать… Да и вам вроде обидно.

В дверях без стука появляется Томин, смотрит на Ферапонтикова, сидящего к нему почти спиной, делает Скопину и Кибрит предостерегающий знак.

Ферапонтиков. Может, и тот протокол сгодится? Понятно из него, что я ни при чем, как считаете?

Скопин. Все из него понятно, Ферапонтиков.

Ферапонтиков. Ну что ж… ладно тогда. (Достает фломастер, снимает что-то прилипшее с кончика.) На каждой странице снизу?

Скопин. Да.

Томин неслышно подходит, и внезапно берет из руки Ферапонтикова фломастер. Ферапонтиков оборачивается, изумление на его лице сменяется злобным испугом.