Следствие ведут знатоки - Ольга Лаврова, Александр Лавров (2017)

— В смысле зачем я там нужен? Не умеют они сами наших ловить. Фантазии не хватает. У нас мозги по-другому повернуты… В криминальной области такие сейчас штуки появляются… — он понижает голос и начинает повествовать о русской мафии за границей.

Порассказать есть что. Сидят допоздна.

Рано утром Пал Палыч обливается водой из ведра и идет будить друга.

— Лассэ муа… Киа тиль… — бормочет Томин, натягивая на голову одеяло. Но через три минуты он уже на ногах.

А через полчаса Пал Палыч выводит «жигуленка».

— Ты со мной в контору?

— У тебя буду к обеду. Забрось меня в бюро ихнего Интерпола.

Маргарита Николаевна вышла проводить:

— Саша, как спалось?

— Как в раю.

Коваль отказался от машины банкира — так ему свободнее. Он любит ходить пешком, и у него хватает дел, не связанных с бизнесом. Например, в подъезде с вывеской «Юридические услуги».

Мужчина в холле осведомляется:

— У вас дело гражданское или уголовное?

— Розыск людей.

— Тогда лучше налево, шестая комната.

В шестой комнате восседает Валентина Ивановна — немолодая подтянутая женщина. Вместо приветствия Коваль кладет на ее стол стопочку долларов. Он уже усвоил, что российские деньги, несмотря на количество, не производят на граждан того магического впечатления, как «зелень». Некий всеобщий бзик.

— Надо узнать, где находятся эти двое людей, — говорит он. — Вот все данные. Когда прийти за ответом?

— Через неделю, — отвечает женщина, просматривая поданный листок. — А лучше через две.

Коваль удваивает стопочку. Его интересует участь Любови Хомутовой и ее сына Михаила. Любу, конечно, закатали на приличный срок, но могла уже освободиться. Сидя в Вене, Коваль меньше думал о ее судьбе, а под московским небом все всколыхнулось. И две недели он ждать не намерен.

— Максимум три дня. В случае удачи — это аванс.

Валентина Николаевна делается гораздо любезнее.

— Попробую к послезавтра. Постараюсь. Позвоните, пожалуйста, в одиннадцать часов, — она вручает свою визитную карточку, встает и провожает его к выходу, хотя он прекрасно нашел бы дорогу и сам.

К обеду Томин к Знаменскому опаздывает.

Сначала задерживается в «ихнем бюро». Потом, уже на Житной, один за другим встречаются свои, прежние. С каждым поговори.

А у самого министерства его обрадованно окликает вышедший из здания генерал:

— Томин, это ты?

— Надеюсь. Рад тебя видеть в здравии и в чинах.

— А говорили, борешься с мафией на Лазурном берегу.

— Ее кровавые следы привели меня в здешний регион.

— И как тебе там? «Свобода, равенство, братство»?

— Свобода — пожалуй. Остального не заметно.

— Все такой же. Заходи.

«А что мне к тебе заходить? — думает Томин. — Если по стакану, то лучше с кем-нибудь другим».

По-свойски, не стучась, отворяет дверь к Знаменскому. Тот сидит за столом, заваленным толстыми папками, и завершает телефонный разговор.

— Тут много дел или одно такое? — спрашивает Томин, обводя рукой завал.

— Одно, и конца ему нет, — Знаменский поднимается и начинает складывать папки в сейф, Томин помогает. — Банковские махинации. Фиктивные фирмы, на которые списывали миллиарды и миллиарды… Сегодня с утра телефон изводит, надо убираться. У моего следователя сидит оперативник, который занимается убийством Нуриева. Пошли к ним. Я туда же эксперта вызову. Зиночка сосватала как раз перед своим отпуском. Дескать, будет тебе пока другая «Ки» вместо меня. Она Китаева.

Знаменский звонит, слышит знакомый приятный голос:

— Капитан Китаева… Да, Пал Палыч, в морге я уже была… Да-да, приду, я неподалеку.

Она действительно неподалеку: лежит в чем мать родила, загорает в солярии. В рабочие, между прочим, часы. Посмотрел бы Пал Палыч — устроил бы ей прочистку мозгов. А может быть, и не устроил: красота штука убедительная.