Условия жизни - Александр Какурин (2020)

Шаман сел на колени. Мотая головой, он водил по сторонам руками. Зрачки его глаз закалились, так что шаман смотрел на окружающих одними белками. С пронзительным утробным криком он одним прыжком вскочил на ноги и пустился в пляс вдоль хижин по кругу. Просто не верилось, что это один и тот же человек, что еще два часа назад не мог самостоятельно забраться на причал. Сейчас же казалось, что он может даже взлететь. В вихре кружения шаман подобрал с земли миску с зельем и стал поочередно предлагать испить из нее всем присутствующим. Первым, с нескрываемой радостью к напитку приложился Лейтон и будь его воля, он бы выпил все до дна, но шаман не дал такой возможности, передав миску Гвинет. Та скромно пригубила зелье, после чего стала покачивать бедрами в такт барабану.

— Что это за напиток? — потравленный за годы лечения в психушке всевозможными транквилизаторами, Костик не собирался и на свободе измываться над своим телом.

— Молоко пробуждения! — с благоговейным трепетом ответила Ребека.

— Предложили бы мне водки — другое дело, а это я пить не буду, — толстуха Медведева не убедила.

— Ты что, Тусегальпо обидится! — от такого наплевательства к традициям острова Изабель, Ребека чуть не поперхнулась.

— Далась вам эта ящераподобная птица, — Костика поддержал Джек. — Без нее может и спокойнее будет.

— Многие до вас так же думали. Только где они сейчас? Нет! Все кончились! Тусегальпо лучше не гневить, — продолжала наставлять еретиков на путь истинный Ребека.

Пока Костик с Джеком припирались пить или не пить, миска с зельем дошла до Сесиль, а после и до Марселя, которого шаман напоил из своих рук, дабы барабан не умолкал ни на секунду.

Джек, заявивший последнее и решительное «Нет!», получив подзатыльник от Ребеки, согласился таки отведать «молока пробуждения».

Лишившийся поддержки со стороны здоровяка Медведев тоже сдался.

— Хорошо, я уважу вашу традицию. Пусть Тусегальпо будет доволен, — Костик повернулся вместе с чашей к деревянному изваянию. — Всех тебе благ, — и сделал осторожный глоток, действительно похожей на молоко сладковатой жидкости. «Мм, не такая уж и гадость!», сделал вывод Медведев после второго глотка. «А что-то в ней есть!», заключил он, вытирая рот после третьего глотка.

— Пусть моя душа улетит вместе с тобой! — высказала пожелание Тусегальпо Ребека и вкусила «молока пробуждения».

Допив остатки зелья после толстухи, шаман, закапал в песке, пустую миску. Затем он принялся с песнями пританцовывать на месте «схрона». К пляске присоединилась Гвинет, а за ней и Лейтон. Троица согласованно разыгрывала целый спектакль. Шаман в образе Первородного змея, показывал, как он выбирается из моря на сушу, которую сам и создал. Гвинет, перевоплотившаяся в колышущееся Древо жизни, поднимала на своих ветвях небесный свод. Лейтон же олицетворяя дикую и не обузданную Стихию, наполнял мир ветрами, дождями, громовыми раскатами и молниями. По мере развития сюжета к танцующим примкнули Сесиль и Ребека. Им достались роли: Утренней зари и Лунного света. Даже большой и тяжелый Джек не усидел на месте — пылающим Огнем он ворвался в круг. Один Костик оставался сторонним наблюдателем, Марсель был не в счет, так как давно стал единым целым со своим барабаном и ритмом. В казалось бы, полном хаосе танца Медведев угадывал каждое движение, каждый нюанс истории. Так, погружаясь в нее мысленно, он не заметил, как оказался в центре пляшущего хоровода. И уже руки и ноги Костика сами отбивали такт, а голос подпевал незнакомую и одновременно родную песню.