Страшный человек - Сергей Протасов (2018)

— Скрываюсь. Меня, наверное, ищут. Да? — спросил Титов, когда Токарев присел на край скамейки. — «Ищут пожарные, ищет милиция, ищут фотографы нашей столицы».

— «Ищут давно, но не могут найти парня какого-то лет двадцати», — закончил следователь цитату. — Ищем-ищем вас, Александр Михайлович, поговорить надо, но вы, никак, в поход собрались?

— В бегах я теперь.

— Чего так?

— Меня арестовать хотят. Вы открыли на меня охоту, травите, как кабана. За изготовление и, наверное, сбыт наркотиков.

— Секретарша? Я так и предполагал.

— Думаю даже, вы нарочно ей или при ней сказали что-то, чтобы она смогла меня предупредить. А между тем я ни в чем не виноват. Ни сном ни духом, что там Волков организовал в лаборатории. Как вы его арестовали, я туда и не ходил. Это его вотчина — наука, открытия, изобретения и так далее. Вы верите мне?

— Причем тут «верите — не верите», Александр Михайлович? Факты. Вы взяли на работу человека, разрешили ему чем-то заниматься по ночам, просили не беспокоить.

— Так ведь Олег записку передал из тюрьмы.

— Из СИЗО.

— Какая разница? Он подробно всё описал. Чтобы ночами парню разрешили работать, чтобы не беспокоили. На минимальную должность. Он просил. Его письмо есть в кадрах. Посмотрите.

— Вы, конечно, и оформили.

— Почему же нет? Повторяю вам, наука и всё, что с ней связано, — его участок работы. Он отвечает за это направление. Какие у меня основания для отказа? Нет оснований. Опросите всех: я даже не приближался к лаборатории и студента этого в глаза не видел. Согласен, трудно поверить, но тем не менее я ни при чем.

— Зачем тогда побежали?

— Так ведь вы же разбираться-то не станете. Сегодня пятница, впереди три выходных. Схва̀тите меня — и в обезьянник до десятого. Да еще к уголовникам подселите, чтобы они среди меня правильную воспитательную работу провели. Так вы с Олегом поступили? Невиновного человека посадили, и он умер у вас. Невиновный! Ваша организация, когда берет под стражу, должна отвечать за человека полностью. За его физическое и психическое здоровье, за его жизнь. Кто из вас ответит за смерть Волкова? Вы?

— Он покончил жизнь самоубийством, — раздраженно проговорил Токарев. — Вскрыл себе вены.

— И вы верите? Скажите еще — не выдержал мук совести. Ни с того ни с сего вскрыл. А как он тогда из тюрьмы свое имущество продал неизвестно кому? Конечно, он сам себя убил, и ваше ведомство за его смерть не отвечает. Верно? Молодцы вы, завидую вашей бронебойности, господа офицеры.

— Что продал-то, какое имущество?

— Квартиру свою, машину, что-то еще. Его там у вас в оборот уголовники взяли, заставили подписать какие-то документы, вот он и не выдержал.

— Откуда вы знаете?

— Знаю. Рассказали. Вы проверьте, если интересно.

Токарев задумался. Становилось понятно, почему записка Волкова написана авторучкой, а не карандашом, откуда водка и наркотики. Его устранили, когда он стал не нужен. Николаю Ивановичу стало противно за себя.

— Мы бы не взяли его, если бы вы не поспособствовали, помощник правосудия.

— Как прикажете вас понимать? — задергался Титов.

— Не догадываетесь?

— Нет.

— Интересно у вас получается! Обвиняете вы скоро, прямо жжете глаголом своим в самые чувствительные места. Посмотреть, так ходячая справедливость. Только у этой справедливости выгнило все внутри. Закатал друга в СИЗО, подстроил всё красиво и в обвинители записался. Так?

— О чем вы?

— Не понимаете? Извольте! Вашу личность опознали бабки из подъезда Урбанюка-Ижинского.

— Кто это?