Только для посвященных - Татьяна Коган (2014)

С фотографии на него смотрел молодой темноволосый мужчина с мрачной ухмылкой на тонких губах. Информация о личности – фамилия, год и место рождения – ничего ему не говорили. Он задумчиво повертел паспорт и отложил в сторону. Банковская карта принадлежала тому же человеку.

Он прислонился затылком к стене и закрыл глаза. Навалилась усталость, словно сутки разгружал вагоны. Кто знает, может, он и вправду вагоны разгружал. И так перетрудился, что все позабыл, к чертовой матери. То, что Джек осознал в первые минуты пробуждения, сейчас обрело законченную форму. Теперь он мог выразить терзавшее его подозрение: он потерял память. А может, и не терял. Может, ее вообще никогда не было, и он, подобно растению, всегда существовал сегодняшним днем. Так или иначе, Джек не помнил ни единого события из своего прошлого. Не имел представления, кто он и как оказался в этом доме. И это было хреново, очень хреново. Он даже имени своего не помнил. Быть никем не очень-то приятно, и он мысленно назвал себя первым именем, пришедшим на ум, – Джек.

Разве может мозг стать полностью стерильным, неужели все ячейки памяти были уничтожены? Говорят, даже одежда способна хранить информацию о ее владельце. А человек всяко более сложный организм, чем какая-то тряпка. Значит, определенные знания должны сохраниться даже при жесточайшей амнезии. Он сосредоточился, пытаясь оценить те пласты информации, которые остались в его распоряжении. Перед глазами мелькали кадры из кинофильмов, абзацы из учебников, обрывки мелодий, фрагменты диалогов, моторика движений – целые залежи знаний, которые он когда-то успел накопить. «По крайней мере, не придется снова идти в начальную школу», – усмехнулся Джек. Положение было не из приятных, но он не ощущал отчаяния. Возможно, эта крепость духа была следствием шока. Рассудок только начинал справляться с неожиданной проблемой и на всякий случай заблокировал способность чувствовать, чтобы подопечный не спятил. Если так, он не против. Депрессия ему сейчас ни к чему.

У него есть родные и друзья, – должны быть. Они непременно найдут его, отведут к лучшим докторам, и однажды память вернется. Он снова станет стариной Джеком (или как там его зовут), которого они знали долгие годы. Кстати, о годах. Интересно, сколько ему лет? Жаль, в доме нет зеркала.

Уже вечерело. Снегопад прекратился, одинокий квадрат окна угрожающе темнел наступающими сумерками. Джек поднялся, чтобы рассмотреть уличный пейзаж. В стекле отразилась чья-то фигура. Замерла в нерешительности и стала приближаться.

Он не узнавал этого человека. Понимал, что видит собственное отражение, но не мог отождествить себя с ним. Незнакомец копировал его жесты, двигался в унисон. Но был абсолютно чужим. «Неужели я мог позабыть свое лицо?» – это открытие неприятно удивило его. Он посмотрел на ладони, задрал рубашку и внимательно изучил плоский живот. Странно. Тело казалось ему родным и знакомым. Вот и родинка возле пупка, он ее отлично помнит. Развитые мышцы пресса, все верно. Но лицо? Бред какой-то. Будто к старому туловищу приделали новую голову. Горько усмехнулся и застыл, глядя на отражение в стекле. Затем кинулся к паспорту и потрясенно уставился на фотографию. Лицо на документе и то, что он видел в окне, были идентичны.

Он снова и снова перечитывал скупые официальные сведения. Так вот как его зовут на самом деле. Смирнов Кирилл Андреевич, уроженец такого-то города, тридцати трех лет от роду. Не женат, детей нет… Хоть ты тресни, не ощущал он себя Смирновым Кириллом. Совсем не ощущал.

Ходил из угла в угол, не отдавая себе отчет в том, что делает. Окажись поблизости невольный зритель, подивился бы загадочному поведению человека, бесцельно слонявшегося по комнате и невнятно бормотавшего что-то под нос.