Чужая страна - Чарльз Камминг (2015)

Через полчаса Том снова был в своем номере. На ночном столике по-прежнему стояла грязная тарелка из-под сэндвича – ошметки жареной картошки и салата, размазанный майонез. Он открыл дверь, выставил поднос в коридор, принял холодный душ и вышел на балкон.

У бассейна все так же кишела жизнь. В воде было по меньшей мере двадцать человек; маленькие дети плескались в самой мелкой части и оглушительно вопили. Прямо под окном Тома на пластмассовом стуле сидела женщина в длинном черном платье, с головой покрытой косынкой и читала журнал. Он оглядел отдыхающих по обеим сторонам от нее. Заходящее солнце бросало на бассейн длинные тени.

В этот момент он увидел ее.

Она лежала в шезлонге. Красивая женщина лет пятидесяти, в закрытом купальнике и широкополой шляпе. Она читала книжку в мягкой обложке и потягивала кофе из маленькой чашечки.

Амелия Левен.

Глава 16

За две недели до этого, в тихий вечер пятницы, Амелии Левен удалось выскользнуть из здания на Воксхолл-Кросс сразу после пяти. Преодолев все пятничные пробки, она добралась до своего дома в Чок-Биссет. Она только что получила назначение на пост главы Секретной разведывательной службы и прекрасно понимала, что в следующий раз сможет провести уик-энд в Уилтшире еще очень нескоро, вполне вероятно, не раньше чем через много месяцев. Ответственность, которую налагала на нее новая должность, была огромной; она предполагала, что Амелии придется жить в Лондоне почти постоянно. Это означало, что надо будет переносить гнездо в дом Жиля в Челси и жить под аккомпанемент дорожных работ, с неизменным полицейским у входа. Такова цена успеха.

Дом, который она унаследовала от брата в середине девяностых, располагался в узком переулке, в маленькой деревушке в восьми милях к юго-западу от Солсбери. К тому времени, как Амелия остановилась у ворот, уже стемнело. Она немного посидела в машине, дослушивая фортепианную сонату по Радио-3. Когда музыка закончилась, Амелия выключила телефон – в деревне все равно не было сигнала, – взяла с пассажирского сиденья кожаную дорожную сумку и закрыла машину.

Какой покой! В полной темноте Амелия постояла у крыльца, прислушиваясь к ночным звукам. Где-то в противоположной стороне долины, через поле, блеяли новорожденные ягнята. Журчал ручей – весной он сильно разливался. Местами ручей был таким глубоким, что Амелия в нем даже плавала. Едва шевеля руками и ногами, она давала себя нести ледяному потоку, который бежал от поля к полю. В этой уединенной части деревни, кроме дома Амелии, было еще два дома; сейчас огни горели только во втором. Первый принадлежал дважды разведенной женщине – литературному агенту. Как и Амелия, она разрывалась между Лондоном и Уилтширом и приезжала так часто, как только могла. Иногда они приглашали друг друга на бокал вина или виски, хотя Амелия никогда не откровенничала насчет своего рода деятельности и говорила, что она «состоит на государственной службе». Во втором доме, скрытом за холмом, жили Чарлз и Сьюзан Гамильтон, пожилая пара, чьи семьи обосновались в долине четыре поколения назад. За все семнадцать лет, что Амелия приезжала в Чок-Биссет, она едва ли обменялась с ними двумя словами.

После тепла автомобиля стоять снаружи было холодновато. Амелия вытащила из кармана пальто ключи, вошла в дом и отключила сигнализацию. Ее уик-энды всегда подчинялись строгому расписанию. Обычно она включала новости на Четвертом канале, смешивала себе большой джин-тоник с тоненьким ломтиком огурца и готовила какой-нибудь простой ужин. Потом набирала ванну и щедро наливала туда масла из одной из трех дюжин бутылочек, выстроившихся на полочке в ванной. Все пены и масла были подарками на день рождения и Рождество от коллег-мужчин из МИ-6; джентльменам было принято дарить алкоголь и книги, а дамам вечно доставались дорогие средства для ванны.