Королева Бедлама - Роберт МакКаммон (2010)

— А, понимаю. — Едва заметная насмешливая улыбка пробежала по лицу Кипперинга. — У профессионала должны быть чистые руки, вы об этом? Во имя чести? Прелестное чувство — если умеете жить в царстве снов. — Улыбка тут же погасла. — А я вот не умею.

Вроде бы все было сказано, потому что Кипперинг повел рукой, как бы отмахиваясь оттого, что мог бы еще сказать Мэтью о поведении джентльмена и профессионала. И Мэтью тоже решил отступить, пока не допустил какой-нибудь обмолвки, из которой ясно станет, что он ничего не знает о таинственной Грейс Хестер, кроме имени. Когда он повернулся подобрать узлы Берил, Кипперинг сказал довольно гулким голосом:

— Я надеюсь, что ни вы, ни Джон не доставите преподобному Уэйду дополнительных бед или осложнений. Вы мне даете слово?

— Даю, — ответил Мэтью без колебаний. — И за Джона я тоже ручаюсь. Он не сделает ничего, что принесет Констанс страдания.

Тут же он на миг пожалел, что не сказал просто «огорчение», но все же его блеф пока держался.

— Преподобный выйдет из этой ситуации рано или поздно. В этом можете не сомневаться.

— Не буду. Всего доброго, сэр.

Мэтью направился от Кипперинга к парусиновым мешкам, все еще лежащим там, где он их оставил. Мысли у него неслись галопом. Из подмышек по бокам ползли крупные капли пота, щекоча, как жуки. Оглянувшись, он уже не разглядел в тени Кипперинга. Подхватив с усилием мешки, он, чуть не лопаясь от вопросов, на которые не было ответов, двинулся к дому печатника.

Глава двадцать четвертая

Генеральный прокурор выделил магистрату Пауэрсу часть дел, связанных с нарушением указа, и Мэтью записывал имена нарушителей в регистрационную книгу, когда в восемь часов утра понедельника в кабинет решительно вошел Хадсон Грейтхауз.

Мэтью даже не мог сразу решить, кого это появление поразило больше — его или магистрата.

— Хадсон! — Пауэрс отложил перо и встал. Он явно не ожидал такого. — Доброе утро!

— И тебе доброе утро, Натэниел. — Грейтхауз шагнул вперед, пожал магистрату руку и крепко взял его за плечо. Мэтью он только коротко кивнул, но ничего не сказал. Мэтью подумал, что, судя по его виду, сон не был к нему благосклонен после их гробокопательской экспедиции.

— Всегда рад тебя видеть, — сказал Пауэрс. — Что я могу сделать для тебя полезного?

— Можешь выйти со мной прогуляться.

— Разумеется. — Магистрат, как и Мэтью, быстро догадался, что, какова бы ни была причина визита, положение серьезно, и обсуждение его требует тайны. Он подошел к вешалке, накинул сюртук в серую полоску, потом надел сизого цвета треуголку. — Мэтью, ты извини нас. Я вернусь как только смогу.

— Я понял, сэр.

Пауэрс и Грейтхауз вышли. Мэтью записал очередное имя и остановился прикинуть, какие у этой «прогулки» могут быть последствия. Очевидно, Грейтхауз хотел сказать магистрату о мертвом теле и о подозрениях, касающихся профессора Фелла. Если этот глава преступного мира затаил злобу на Пауэрса, вполне возможно, что Грейтхауз советует ему уйти в отставку, не дожидаясь конца сентября.

Мэтью повернулся вместе со стулом и выглянул в окно. Перед рассветом полил приличный дождь и намочил улицы, но он перестал раньше, чем Мэтью отправился получать одежду из стирки от вдовы Шервин. И сейчас дождя тоже не было, хотя облака висели низкие и непроницаемо-белые. Мэтью пожалел, что рассказал вдове про мертвеца, но она застала его врасплох со своими видящими насквозь глазами. Положив руку на стопку чистых рубашек и панталон, она нагнулась к Мэтью и спросила:

— Ну? Что принес?

Мэтью показалось, что его завертело водоворотом. Сперва он попытался прикинуться дураком:

— Мадам, мне очень жаль, но ничего у меня нет. Я был так эти два дня занят…