Королева Бедлама - Роберт МакКаммон (2010)

На этом мускулистом животном сидел человек в черной треуголке с вороньим пером за алой лентой, в белой рубашке с рюшами, темно-синем сюртуке и белых панталонах. К несчастью, как заметил Мэтью, это был отнюдь не спортсмен, выехавший покататься, поскольку нижнюю часть его лица скрывал темно-синий платок, а ствол пистолета, направленного прямо на Мэтью, был длиной почти в локоть. Первая лихорадочная мысль — ударить Сьюви каблуками в бока и броситься прочь как дьявол, которому задницу припекли, — вылетела у Мэтью из головы быстрее, чем вспугнутая перепелка.

— Держи лошадь! — скомандовал разбойник, когда Сьюви задрожала в тревоге и стала перебирать ногами.

Мэтью послушался, сжал лошадь коленями, одновременно как можно более плавно натягивая поводья. Сьюви заржала и зафыркала, но подчинилась всаднику. Разбойник подъехал ближе, положив ствол себе на колени. У Мэтью сердце колотилось так, что уши, казалось, подергиваются в такт.

— Не выпуская поводьев, сойди с коня, — последовал приказ.

Когда Мэтью замешкался — он просто был несколько ошеломлен этим внезапным нападением, — разбойник приставил дуло к его колену.

— Я тебя, молодой человек, убивать не буду. — Голос прозвучал хрипло и низко, но с едва заметными интонациями человека из хорошего общества. — Если не будешь слушаться, я отстрелю тебе колено. По этой дороге часто ездят, и часа через три-четыре какой-нибудь фургон тебя подберет.

Мэтью слез с кобылы, не выпуская поводьев.

Разбойник тоже спешился, и стало видно, что это здоровеннейший широкоплечий мужчина дюйма этак на три выше шести футов. Под треуголкой виднелись седые виски, верхняя часть морщинистого лица, переносица выдающегося носа и глубоко посаженные глаза, как смоляные ямы. Левую черно-седую бровь пересекал жуткого вида зазубренный шрам.

— Что у тебя есть? — спросил разбойник, приставляя ствол к левому уху Мэтью.

— Ничего.

Больше ничего он сказать не смог, хотя знал, что надо овладеть собой.

— И почему это все так говорят? Но нет, не все. Некоторые умоляют меня взять их деньги — когда я простреливаю им ухо. Хочешь вторую попытку на тот же вопрос?

— У меня есть немного денег.

— Вот! От «ничего» к «немного» — уже лучше! Некоторый прогресс. Еще чуть-чуть — и ты у нас будешь богаче Мидаса. И где же твои сиротские крохи?

— В седельной сумке, — ответил Мэтью, но с очень большой неохотой, потому что знал, что там еще. Ему казалось, что из дула пистолета слышится шум океана.

— Открой.

Разбойник взял поводья Сьюви и отступил.

Мэтью попытался выиграть время, развязывая кожаные ремни, но разбойник сказал:

— Я все равно заберу все, что у тебя есть, так что не валяй дурака. — Когда Мэтью открыл сумку, разбойник велел: — Сойди с дороги.

Мэтью шагнул в высокую траву.

Рыцарь большой дороги подошел, полез в сумку, вытащил коричневый кожаный кисет-бумажник и — о позор! — только что подаренные часы.

— Красиво блестят, — отметил разбойник. — Спасибо, мне они очень нравятся. — С отработанной ловкостью часы исчезли в его сюртуке. После чего он развязал бумажник, и видимая часть лица скривилась в злобной гримасе.

— Ты чем промышляешь? Профессиональный нищий? Откуда у тебя серебряные часы богача и кошелек бедняка?

— Таково мое положение, — ответил Мэтью. — Часы не мои.

Разбойник спокойно посмотрел на него, еще раз заглянул в пустую седельную сумку, потом так хлопнул Сьюви ладонью по крупу, что та завизжала жеребенком и бросилась вперед, выкатив от ужаса глаза и прижимая уши. Кобыла пустилась по дороге галопом в сторону имения де Конти, а Мэтью показалось, что гнедой конь прыснул, и этот звук можно было сравнить только с человеческим смешком.

Сам он медленно выдохнул воздух. Сейчас он был по уши в… в том, во что его ткнули лицом позавчерашним вечером.

— Расстегни сюртук, — последовал приказ.