Шахта - Антти Туомайнен (2016)

По снежной целине идти было тяжело. Стало холодно. Когда добрался до опушки, снег набился в ботинки, штаны и под куртку, пальцы закоченели напрочь. Я нашел место, где рядом с забором лежал огромный камень. Взобрался на него и прыгнул, а приземлившись, сообразил, что даже не подумал, под напряжением ли забор. Если бы было так, то я уже лежал бы без сознания в метровом снегу. Я поднялся и медленно двинулся в сторону света и звуков. Ветер студил лицо. Я старался двигаться по полосе между хранилищами, чтобы случайно не оступиться. Знал, что еще некоторое время буду под защитой темноты. Холод начал сковывать ноги, жечь горло и легкие. Пот лился по спине, но я боялся замерзнуть.

Сквозь гул экскаваторов начал слышаться шум голосов. На самом краю площадки поверхность плавно уходила вниз – рабочие рыли какую-то канаву прямо в сторону леса. Я сделал еще несколько шагов и остановился. Снял перчатки и вытащил мобильник из кармана. Он не включался. Я попытался нагреть его дыханием: встал в снег на колени, зажал телефон в ладонях и начал дуть – экран оставался черным. Ничего нового не происходило и, послушав несколько минут гул двигателей и скрежет ковшей по мерзлой земле, я пошел назад к машине.

Обратный путь казался бесконечным. Было холодно. Услышал голос Паулины, как она однажды описала меня друзьям в завершение вечерних посиделок под выпивку: «Янне продаст свое левое яйцо, лишь бы взяли его статью, а правое, чтобы сверху была его физиономия. А на что, спрашивается, они ему? Его же дома никогда не бывает!»

Забор был выше, чем еще несколько минут назад. Залез с помощью ели рядом и, перевалившись, кувырнулся на ту сторону – опять повезло! Под снегом не было камней или торчащих веток. Не ощущая ног и рук, практически одним усилием воли завел машину и поехал обратно.

Взгляд хозяйки внимательно следил за мной, пока я проходил по вестибюлю. Добрался до номера, скинул одежду на пол ванной, выпил несколько стаканов воды и встал под горячую воду. Понемногу удалось унять дрожь. Вернулся в комнату и проверил телефон. Он был ледяной на ощупь и отказывался включаться: пожелать Элле спокойной ночи шансов не было никаких.

Я подошел к окну задернуть шторы, посмотрел на улицу в сторону парковки.

Идет снег.

Длинная тень.

Фигура мужчины.

У которого все было широким, и пожать руку ему было все равно, что ухватиться за вилку погрузчика.

Стоит там, смотрит прямо на мое окно, а через мгновение исчезает в темноте.

Я перевел взгляд с одного края парковки на другой, от темной стены леса туда, где открывается дорога в остальной мир. Заглянул в окна стоящих авто. Никого и ничего. Падающие снежинки только укрепляли ощущение неподвижности всего остального. У меня была полная уверенность в том, что я видел Косола, начальника службы безопасности шахты. Он стоял в двадцати метрах от меня и смотрел мне прямо в глаза.

Через четырнадцать часов я оставил машину на стоянке проката у вокзала в Хельсинки и пошел к остановке трамвая. Ветер трепал площадь, гнул людей или заставлял их катиться по кривой, засовывал снег им в глотки и глаза. Я послал сообщение Паулине, написал, что буду дома – самое позднее – в восемь. Не надеялся получить в ответ ничего.

Голая поясница спящего на лавочке алкаша бросала вызов времени года: он проснется либо полностью закаленным, либо от страшнейшего радикулита всех времен и народов. Забренчавший у остановки трамвай не помешал его сну, забулдыга не пошевелился, даже когда кто-то пнул его пустую бутылку из-под водки: та завертелась со звоном на асфальте – русская рулетка бедняги.