Шахта - Антти Туомайнен (2016)

– Разумеется, наша встреча в тот вечер была не случайной. Я возвращалась на трамвае домой, как Сантту послал мне сообщение, мол, твой любимый журналист здесь, так что решила заглянуть и поинтересоваться, что там с бумагами отца, есть ли от них какая польза. То, что случилось потом, случилось само по себе.

– Это тот, который Сантту Лейкола? Он стоит за всем этим?

– За чем за всем этим?

– За чередой убийств, за сегодняшней попыткой покушения на Матти Мали.

Маарит посмотрела на меня так, будто я опрокинул ее бокал.

– Не удивительно, что у нас сразу все получилось. Мы с тобой так похожи. Что нам за дело до кого-то или чего-то, тут ведь все средства хороши! Главное – заполучить желаемое, ну – или воображаемое желанное. Я это сразу ощутила: отношения на грани распада, отсутствовавший тридцать лет отец, в голове ничего другого, кроме работы и субъективных целей и задач. Ты такой же, как я, а я такая же, каков мой отец.

– Ты не ответила на мой вопрос, – сказал я после паузы.

– Ответила ясным и понятным языком: нет, я не вхожу ни в какую чертову террористическую организацию, а что до Сантту… Он ответствен только за электронные сообщения, что ты получал, а так он ни за чем не стоит, кроме как за своими выходкам. А если и стоял бы, то я узнала бы об этом через минуту – Сантту постоянно рассказывает мне обо всем, что с ним происходит. Это чудесный человек, но порой излишне открытый. Поэтому мы даже не думали, взять или не взять его в Суомалахти. А значок – вот этот черный – так это просто черный значок, в этом вся его тайная идея. Идея черного значка – в его черноте. Он привлекает внимание. Именно поэтому. Пойми, порой все именно так, как оно выглядит.

Маарит положила куртку обратно. Сидели тихо. Ее глаза были сухими. Она пригубила пиво.

– Значит, Сантту – прекрасный человек, – повторил я.

Она не смотрела на меня.

– Это так, – сказала она тихо, но так, что ошибиться было нельзя.

– Ой, господи!

– Да посмотри же на себя! Ты в серьезных отношениях, отец маленькой девочки. Ты просто лицемерный говнюк. И с чего ты взял, что женщина может поступать так же, как мужчина?

Она подняла взгляд.

– Это все?

Она отодвинула бутылку, в ней оставалась еще треть. Посмотрели друг на друга. Маарит начала натягивать куртку. Блеснула черная пуговица, будто желая показать язык, поиздеваться.

– Ты смогла бы простить его? – спросил я.

Она была уже одета, но не вставала.

– Кого?

– Своего отца за то, что он был такой, какой был.

– Конечно, только он уже умер, так что поздно делать что-либо, кроме как прощать. Есть дела и поважнее.

Она встала, застегнула куртку и сказала: «Успехов тебе со статьей».

Маарит прошла через зал, накинула у дверей капюшон и выскользнула из дверей в зимний вечер. Поднес бокал к губам. Пиво было совсем другого вкуса, чем когда-то.

Вернулся в редакцию, посидел за столом и ощутил всю навалившуюся усталость. Поднялся и подошел к окну. Опять начинался снегопад: первые снежинки закрутились в воздухе, словно осматриваясь по сторонам.

3