По ее следам - Т. Ричмонд (2016)

На стене висят фотографии. Моя жена. Милли, наш лабрадор в 1990-е годы. Черно-белый снимок со мной и мамой. Этот мальчишка на фотографии – знал ли он, что ждет впереди? Широкая, полная тревоги улыбка. Он даже не задумывался о том, что жизни рано или поздно придет конец, что искорка, заставляющая его просыпаться по утрам, прятать полевые цветы между пожелтевших страниц дедушкиной Библии, смотреть широко открытыми глазами на звездные атласы и в микроскоп, – что эта искорка когда-нибудь погаснет. Разве мог он представить, как смерть впервые посмотрит ему в глаза? Врач сказал: «Анализы дали непредвиденный результат».

Парень потыкал стопку книг, на которую свалились трусики.

– Эх, ну просто жесть!

Не уверен, что это выражение покажется тебе знакомым, Ларри; насколько я понял, оно значит «потрясающе». Теперь я во многом не уверен. Не знаю, смогу ли когда-нибудь увидеть твою прекрасную родину. Наверное, пациентам с моим диагнозом рекомендуется избегать перелетов; лучше не покидать дом и держаться поближе к врачам, таблеткам и процедурам. Так действует недуг, я выяснил на собственном опыте: постепенно, незаметно разрушает тебя по кусочкам. Путешествия, сексуальное влечение, цель в жизни. Будто вычеркивает цифры из уравнения или разбирает на атомы молекулярную модель – и в итоге остается поломанный механизм, даже отдаленно не похожий на прежнего человека.

– Книжки, кабинет… Ты прямо герой фильма! Великий человек.

– Я буду считать это комплиментом.

– Чем хочешь, тем и считай. Давай-ка лучше поговорим про письмо.

– Какое письмо?

Мой взгляд зацепился за его руки: предплечья полностью покрыты татуировками – красными, зелеными, синими, желтыми.

– Вы далеки от оригинальности. – Я заинтересовался против воли. – Люди тысячелетиями наносили узоры на свое тело. У Эци они тоже были.

– У кого?

– У Ледяного человека. Мумия эпохи каменного века, открытая нами в девяносто первом году. Ему было больше пяти тысяч лет.

– Ни фига себе! – выдохнул он.

Никаких «нас» в том открытии не было. Я снова оказался сторонним наблюдателем.

– У него были карие глаза, первая группа крови, на момент насильственной смерти ему исполнилось сорок пять лет. В последний раз он поужинал мясом серны. Возникла теория, что татуировками снимали боль – бедняга страдал артритом.

– Ты тоже один из них.

– О чем вы?

– Профессор, ты так отстраненно рассуждаешь о людях, телах и татуировках, будто сам относишься к другой породе. Но ты ведь такой же, как все остальные. Ладно, хватит нести чушь. Что будем делать с письмом, Ледяной человек?

– С каким письмом?

– Не надо прикидываться дураком. Твое письмо. Ты ведь у нас теперь местная знаменитость: представляешь, какой шум поднимется, если репортеры нападут на след? Они тебя на клочки порвут. Вместе с женой.

Он порылся в рюкзаке, извлек оттуда аккуратно сложенный листок бумаги и подтолкнул в мою сторону, прижимая ладонью к столу. Я узнал собственный почерк и вздрогнул. «Милая Алиса», – гласила первая строчка.

– Выметайтесь, или я сам выставлю вас за дверь.

Меня душила ярость. Будто мне снова было пятьдесят или сорок – давно не испытывал таких эмоций. В руках я по-прежнему сжимал пресс-папье, и меня посетила весьма необычная мысль: что будет, если ударить его камнем по темени? Заткнуть наглецу рот, убрать с дороги, заставить понять, что он не бессмертен, что всякая жизнь имеет свой предел? Я потер лицо, пытаясь справиться с внезапным порывом.

– Она меняла людей, заставляла смотреть на мир по-другому, – сказал я. – Алиса по-настоящему затронула многих.

– Меня она не тронула даже кончиком пальца. Может, тебе перепало больше? Или ты сам распустил руки? Что ты так побледнел, профессор, привидение увидел?

Ларри, все очень сложно. Все запуталось куда сильнее, чем мы думали.