Три мушкетёра - Александр Дюма (1989)

После того как канцлер раз двадцать выдвинул и вновь задвинул ящики бюро, ему все же пришлось, преодолев некоторую нерешительность, сделать последний шаг в этом деле, другими словами — обыскать королеву.

Канцлер повернулся к Анне Австрийской.

— Сейчас, — произнес он тоном, в котором сквозили растерянность и смущение, — мне остается приступить к главной части обыска.

— Какой? — спросила королева, которая не понимала или не желала понять намерений канцлера.

— Его величество знает, что сегодня днем королевой было написано письмо. Его величеству известно, что это письмо еще не отослано по назначению. Этого письма не оказалось ни в вашем столе, ни в бюро. Между тем оно где-нибудь спрятано.

— Но осмелитесь ли вы коснуться вашей королевы? — произнесла Анна Австрийская, выпрямившись во весь рост и устремляя на канцлера взгляд, в котором вспыхнула угроза.

— Я верный слуга короля и выполняю все, что приказывает его величество.

— Что ж, это правда! — сказала Анна Австрийская. — И шпионы господина кардинала сослужили ему верную службу. Я действительно написала сегодня письмо, и письмо это не отправлено. Письмо здесь.

И королева положила свою прекрасную руку на грудь.

— В таком случае дайте мне это письмо, ваше величество, — сказал канцлер.

— Я отдам его только королю, сударь, — ответила Анна.

— Если бы король желал лично получить от вашего величества письмо, он бы сам попросил его у вас. Но повторяю вам: он поручил мне потребовать у вас письмо, с тем что если вы откажетесь…

— Продолжайте!

— …он мне же поручил взять его у вас.

— Как? Что вы хотите сказать?

— Что мои полномочия идут далеко, и мне, чтобы найти эти бумаги, дано разрешение произвести даже личный обыск вашего величества.

— Какой ужас! — вскричала королева.

— Поэтому прошу вас, сударыня, проявить уступчивость.

— Ваше поведение неслыханно грубо, понимаете ли вы это, сударь?

— Король приказывает, ваше величество. Прошу извинить меня.

— Я не потерплю этого! Нет-нет, лучше смерть! — вскричала королева, в которой вскипела гордая кровь повелителей Испании и Австрии.

Канцлер низко поклонился, затем, с явным намерением не отступать ни на шаг в исполнении порученной ему задачи, точно так, как сделал бы это палач в застенке, он приблизился к Анне Австрийской, из глаз которой сразу же брызнули слезы ярости.

Королева, как мы уже говорили, была очень хороша собой. Рискованно поэтому было дать кому-либо такое поручение, но король, весь во власти своей ревности к герцогу Бекингэму, уже ни к кому другому не ревновал.

Надо полагать, что канцлер Сегъе в эту минуту искал глазами веревку пресловутого колокола, но, не найдя ее, протянул руку к тому месту, где, по собственному признанию королевы, было спрятано письмо.

Анна Австрийская отступила на шаг и так побледнела, словно готова была умереть. Чтобы не упасть, она левой рукой оперлась на стол, стоявший позади нее, а правой вынула из-за корсажа письмо и подала его канцлеру.

— Возьмите, сударь, это письмо! — воскликнула королева голосом, прерывающимся от волнения. — Возьмите его и избавьте меня от вашего мерзкого присутствия.

Канцлер, дрожа от вполне понятного волнения, взял письмо и, поклонившись до земли, вышел.

Не успела дверь закрыться за ним, как королева почти без чувств упала на руки своих дам.

Канцлер отнес письмо к королю, не заглянув в него. Рука короля, протянутая за письмом, дрожала. Он начал искать адрес, которого не было, страшно побледнел, медленно развернул письмо и, с первых же слов увидев, что оно обращено к испанскому королю, быстро пробежал его до конца.