Двадцать лет спустя - Александр Дюма (2007)

– Пойдемте, сударь, – сказал он, – вы хороший советчик, в этом мы только что убедились. Завтра мы увидим, каковы вы в деле.

– А что вы мне прикажете сейчас, монсеньор? – спросил маршал.

– Останьтесь, чтобы принять войска, я сам явлюсь за ними или дам вам знать через курьера, чтобы вы их привели. Двадцать гвардейцев на лучших лошадях – вот все, что мне сейчас нужно для конвоя.

– Этого очень мало, – заметил маршал.

– Достаточно, – возразил принц. – У вас хорошая лошадь, господин де Бражелон?

– Моя лошадь была убита сегодня утром, монсеньор, и я пока взял лошадь моего слуги.

– Выберите себе лошадь из моей конюшни. Только не стесняйтесь! Возьмите ту, какая покажется вам лучшей. Сегодня вечером она, может быть, вам понадобится, а завтра уже наверное.

Рауль не заставил просить себя дважды; он знал, что истинная учтивость по отношению к начальнику, в особенности если этот начальник – принц, – повиноваться немедленно и беспрекословно. Он прошел в конюшню, выбрал себе андалузского, буланой масти коня, сам оседлал и взнуздал его, – так как Атос советовал ему в серьезных случаях не доверять никому этого важного дела, – и явился к принцу.

Принц уже садился на коня.

– Теперь, сударь, – сказал он Раулю, – дайте письмо, которое вы привезли.

Рауль подал письмо принцу.

– Держитесь близ меня, – сказал тот.

Затем принц дал шпоры, зацепил поводья за луку седла (как он делал всегда, когда желал иметь руки свободными), распечатал письмо г-жи де Лонгвиль и помчался галопом по дороге в Ланс. Рауль и небольшой конвой следовали за ним. Между тем нарочные с приказом собрать войска неслись карьером по всем направлениям.

Принц читал письмо на скаку.

– Сударь, – сказал он через несколько минут, – мне пишут о вас много лестного; я, со своей стороны, могу сказать вам только, что за это короткое время успел составить о вас самое лучшее мнение.

Рауль поклонился.

Между тем по мере их приближения к Лансу пушечные выстрелы раздавались все ближе и ближе. Принц глядел в сторону этих выстрелов пристальным взглядом хищной птицы. Казалось, его взор проникал сквозь чащу деревьев, закрывавших от него горизонт.

Время от времени ноздри принца раздувались, словно он торопился вдохнуть запах пороха, и он дышал так же тяжело, как его лошадь.

Наконец пушечный выстрел раздался совсем близко, – очевидно, до поля сражения оставалось не больше мили. Тут, за поворотом дороги, показалась деревушка Оней.

Жители ее были в большом смятении. Слухи о жестокости испанцев распространились повсюду и нагнали на всех страху. Женщины бежали из деревни в Витри, и на месте осталось только несколько мужчин.

Завидев принца, они поспешили к нему. Один из них узнал его.

– Ах, монсеньор, – сказал он, – вы прогоните этих испанских бездельников и лотарингских грабителей?

– Да, – отвечал принц, – если ты согласишься служить мне проводником.

– Охотно, монсеньор. Куда прикажете, ваше высочество, проводить вас?

– На какое-нибудь возвышенное место, откуда я мог бы видеть Ланс и его окрестности.

– О, в таком случае я знаю, что вам нужно.

– Я могу довериться тебе, ты хороший француз?

– Я старый солдат, был при Рокруа, монсеньор.

– Ах, – сказал принц, подавая крестьянину свой кошелек, – вот тебе за Рокруа. Что же, нужна тебе лошадь или ты предпочитаешь идти пешком?

– Пешком, монсеньор, пешком; я все время служил в пехоте. Кроме того, я намерен вести ваше высочество по таким дорогам, где вам самим придется спешиться.

– Хорошо, едем, – сказал принц, – не будем терять времени.