Двадцать лет спустя - Александр Дюма (2007)

– А, отлично, – произнес Арамис. – А какая цель этого посещения? – спросил он шепотом у Атоса.

– По правде сказать, не знаю; может быть, от нас потребуют засвидетельствовать что-нибудь.

– Не по тому ли проклятому делу? – сказал Арамис. – В таком случае мне не чересчур хочется идти; нас, наверное, там проберут, а я не люблю этого, с тех пор как сам пробираю других.

– Если бы это было так, – сказал Атос, – то уж никак не лорд Винтер вел бы нас к ее величеству: ему бы тоже досталось, ведь он был с нами.

– Ах да, это правда. Ну, идем.

Достигнув Лувра, лорд Винтер прошел вперед один; впрочем, у дверей был только один привратник. При дневном свете Атос, Арамис и сам лорд Винтер заметили, как ужасно запущено жилище, которое скаредная благотворительность кардинала предоставила несчастной королеве. Огромные залы, лишенные мебели, покрытые трещинами стены, на которых местами еще блестела позолота лепных украшений, окна, неплотно закрывающиеся, а то и без стекол, полы без ковров, нигде ни караула, ни лакеев – вот что бросилось в глаза Атосу. Он обратил на это внимание своего спутника, молча толкнув его локтем и указывая глазами на окружающую их нищету.

– Мазарини живет получше, – сказал Арамис.

– Мазарини почти король, – возразил Атос, – а королева Генриетта уже почти не королева.

– Если бы вы пожелали острить, Атос, – сказал Арамис, – то, право, я уверен, превзошли бы беднягу Вуатюра.

Атос улыбнулся.

Королева ждала их с явным нетерпением, так как едва они вошли в зал, смежный с ее комнатой, она сама появилась на пороге, чтобы встретить их – своих новых придворных, посланных ей судьбой в несчастье.

– Войдите, господа, – сказала она. – Добро пожаловать.

Они вошли и остались стоять. Королева знаком пригласила их сесть, и Атос первый подал пример повиновения. Он был серьезен и спокоен, но Арамис был вне себя: его возмущало бедственное положение королевы, то тут, то там его взор встречал все новые следы нищеты.

– Вы любуетесь окружающей меня роскошью? – спросила королева Генриетта, окидывая комнату грустным взглядом.

– Прошу прощения у вашего величества, – отвечал Арамис, – но я не могу скрыть своего негодования, видя, как при французском дворе обходятся с дочерью Генриха Четвертого.

– Ваш друг не военный? – спросила королева у лорда Винтера.

– Это аббат д’Эрбле, – отвечал тот.

Арамис покраснел.

– Ваше величество, – сказал он, – я аббат, это верно, но не по своей склонности. Я никогда не чувствовал призвания к рясе. Моя сутана держится только на одной пуговице, и я всегда рад стать снова мушкетером. Сегодня утром, не зная, что мне предстоит честь представиться вашему величеству, я вырядился в это платье, но тем не менее ваше величество найдет во мне человека, который, как самый преданный слуга, исполнит любое ваше приказание.

– Шевалье д’Эрбле, – заметил лорд Винтер, – один из тех доблестных мушкетеров его величества короля Людовика Тринадцатого, о которых я рассказывал вашему величеству. А это благородный граф де Ла Фер, – продолжал лорд Винтер, обернувшись к Атосу, – высокая репутация которого хорошо известна вашему величеству.

– Господа, – сказала королева, – несколько лет тому назад у меня было дворянство, армия и казна; по одному моему знаку все это было готово к моим услугам. Вы, вероятно, поражены тем, что меня окружает теперь. Чтобы привести в исполнение план, который должен спасти мне жизнь, у меня есть только лорд Винтер, с которым нас связывает двадцатилетняя дружба, и вы, господа, которых я вижу в первый раз и знаю только как своих соотечественников.

– Этого достаточно, – сказал Атос с глубоким поклоном, – если жизнь трех людей может спасти вашу.

– Благодарю вас, господа, – сказала королева. – Вот письмо, которое король прислал мне с лордом Винтером. Читайте.

Атос и Арамис стали отказываться.

– Читайте, – повторила королева.