Двадцать лет спустя - Александр Дюма (2007)

– Господа, – сказал лорд Винтер, когда они подъехали к воротам, – поступим так же, как в Париже: въедем порознь, чтобы не возбуждать подозрений. Я знаю здесь один трактир; он мало посещается, и хозяин его предан мне всей душой. Туда я и направлюсь, там должны быть для меня письма, а вы поезжайте в любую гостиницу, – например, в гостиницу «Шпаги Великого Генриха». Отдохните и через два часа будьте на пристани; наше судно, наверное, нас ожидает.

Так и порешили. Винтер продолжал свой путь вдоль наружного вала, чтобы въехать в город через другие ворота, оба же друга въехали в те ворота, перед которыми они находились. Проехав шагов двести, они увидели гостиницу, о которой говорил Винтер.

Лошадей покормили, не расседлывая; слуги сели ужинать, так как было уже поздно; господа, торопившиеся на судно, велели им прийти на пристань, запретив разговаривать с кем бы то ни было. Это запрещение касалось, конечно, только Блезуа, потому что для Гримо оно уже давно стало излишним.

Атос и Арамис направились в гавань. Их запыленная одежда, а также известная непринужденность в манерах и движениях, по которой всегда можно отличить людей, привыкших к путешествиям, привлекли внимание нескольких гуляющих. На одного из них, по-видимому, появление Арамиса и Атоса произвело особенно сильное впечатление.

Этот человек, на которого и они обратили внимание по тем же причинам, по каким их самих замечали другие, одиноко ходил взад и вперед по дамбе. Увидя их, он уже не спускал с них глаз и, видимо, горел желанием заговорить с ними. Он был молод и бледен, с очень светлыми глазами, которые, как глаза тигра, меняли цвет в зависимости от того, на кого взирали; его походка, несмотря на медленность и неуверенность при поворотах, была тверда и смела; одет он был во все черное и довольно ловко носил длинную шпагу.

Выйдя на дамбу, Атос и Арамис остановились посмотреть на небольшую лодку, вполне снаряженную и привязанную к свае.

– Это, без сомнения, наша, – сказал Атос.

– Да, – отвечал Арамис, – а вон то судно готовится к отплытию и, вероятно, отвезет нас по назначению. Только бы лорд Винтер не заставил себя ждать. Здесь оставаться совсем не весело: не видно ни одной женщины.

– Тише, – произнес Атос, – нас слушают.

Действительно, бледный молодой человек, который уже несколько раз проходил мимо двоих друзей, пока они рассматривали лодку, услышав имя лорда Винтера, остановился. Правда, это могло быть случайностью, так как лицо его сохраняло полное равнодушие.

– Господа, – обратился он к ним, поклонившись очень вежливо и непринужденно, – простите мне мое любопытство, но вы, кажется, приехали из Парижа или, во всяком случае, не здешние?

– Да, мы из Парижа, сударь, – ответил Атос так же вежливо. – Чем могу служить?

– Не будете ли вы так добры сказать мне, сударь, – продолжал молодой человек, – правда ли, что кардинал Мазарини уже больше не министр?

– Вот странный вопрос, – произнес Арамис.

– Он и министр и не министр, – отвечал Атос. – Половина Франции старается его прогнать, но разными интригами и обещаниями он привлек на свою сторону другую половину; это может продолжаться очень долго, как вы сами понимаете.

– Итак, сударь, – сказал незнакомец, – он не бежал и не находится в тюрьме?

– Нет, по крайней мере в настоящее время.

– Крайне вам признателен, господа, за вашу любезность, – произнес молодой человек, отходя.

– Что вы скажете об этом допросчике? – спросил Арамис.

– Я скажу, что это либо скучающий провинциал, либо шпион, собирающий сведения.

– И вы так отвечали ему?

– Я не имел основания поступить иначе. Он был вежлив со мной, и я был вежлив с ним.

– Но все же, если это шпион…

– Что же может сделать шпион? Теперь не времена Ришелье, когда по одному подозрению запирались гавани.