Двадцать лет спустя - Александр Дюма (2007)

Мазарини, который при словах «не против королевы настроен народ» навострил слух, опасаясь, что Гонди заговорит на тему «Долой Мазарини», был очень благодарен коадъютору за его сдержанность и поспешил прибавить самым вкрадчивым тоном:

– Ваше величество, поверьте в этом господину коадъютору, который у нас один из самых искусных политиков; первая же вакантная кардинальская шляпа будет, конечно, предложена ему.

«Ага, видно, ты здорово нуждаешься во мне, хитрая лиса», – подумал Гонди.

– Что же он пообещает нам, – сказал тихо д’Артаньян, – в тот день, когда его жизни будет угрожать опасность? Черт возьми! Если он так легко раздает кардинальские шляпы, то будем наготове, Портос, и завтра же потребуем себе по полку. Если гражданская война продлится еще год, я заказываю себе золоченую шпагу коннетабля.

– А я? – спросил Портос.

– Ты, ты потребуешь себе жезл маршала де Ла Мельере, который сейчас, кажется, не особенно в фаворе.

– Итак, – сказала королева, – вы серьезно опасаетесь народного восстания?

– Серьезно, ваше величество, – отвечал Гонди, удивленный тем, что они все еще топчутся на одном месте. – Поток прорвал плотину, и я боюсь, как бы он не произвел великих разрушений.

– А я нахожу, – возразила королева, – что в таком случае надо создать новую плотину. Хорошо, я подумаю.

Гонди удивленно посмотрел на Мазарини, который подошел к королеве, чтобы поговорить с нею. В эту минуту на площади Пале-Рояля послышался шум.

Гонди улыбнулся. Взор королевы воспламенился. Мазарини сильно побледнел.

– Что еще там? – воскликнул он.

В эту минуту в залу вбежал Коменж.

– Простите, ваше величество, – произнес он, – но народ прижал караульных к ограде и сейчас ломает ворота. Что прикажете делать?

– Слышите, ваше величество? – сказал Гонди.

Рев волн, раскаты грома, извержение вулкана даже сравнить нельзя с разразившейся в этот момент бурей криков.

– Что я прикажу? – произнесла королева.

– Да, время дорого.

– Сколько человек приблизительно у нас в Пале-Рояле?

– Шестьсот.

– Приставьте сто человек к королю, а остальными разгоните этот сброд.

– Ваше величество, – воскликнул Мазарини, – что вы делаете?

– Идите и исполняйте, – сказала королева.

Коменж, привыкший, как солдат, повиноваться без рассуждений, вышел.

В это мгновение послышался сильный треск; одни ворота начали подаваться.

– Ваше величество, – снова воскликнул Мазарини, – вы губите короля, себя и меня!

Услышав этот крик, вырвавшийся из трусливой души кардинала, Анна Австрийская тоже испугалась. Она вернула Коменжа.

– Слишком поздно, – сказал Мазарини, хватаясь за голову, – слишком поздно.

В это мгновение ворота уступили натиску толпы, и во дворе послышались радостные крики. Д’Артаньян схватился за шпагу и знаком велел Портосу сделать то же самое.

– Спасайте королеву! – воскликнул кардинал, бросаясь к коадъютору.

Гонди подошел к окну и открыл его. На дворе была уже громадная толпа народа с Лувьером во главе.

– Ни шагу дальше, – крикнул коадъютор, – королева подписывает приказ!

– Что вы говорите? – воскликнула королева.

– Правду, – произнес кардинал, подавая королеве перо и бумагу. – Так надо. – Затем прибавил тихо: – Пишите, Анна, я вас прошу, я требую.

Королева упала в кресло и взяла перо…

Сдерживаемый Лувьером, народ не двигался с места, но продолжал гневно роптать.

Королева написала: «Начальнику Сен-Жерменской тюрьмы приказ выпустить на свободу советника Бруселя». Потом подписала.

Коадъютор, следивший за каждым движением королевы, схватил бумагу и, потрясая ею в воздухе, подошел к окну.

– Вот приказ! – крикнул он.

Казалось, весь Париж испустил радостный крик. Затем послышались крики: «Да здравствует Брусель! Да здравствует коадъютор!»

– Да здравствует королева! – крикнул Гонди.