Двадцать лет спустя - Александр Дюма (2007)

– Каково бы оно ни было, д’Артаньян, – ответил Атос, не поддаваясь на хитрость своего друга, с чисто гасконской изворотливостью намекнувшего на отеческую привязанность Атоса к Раулю, – каково бы оно ни было, вы хорошо сознаете в глубине вашего сердца, что оно справедливо. Но виноват, я забыл, что спорю с человеком, у которого я в плену. Д’Артаньян, я ваш пленник; обращайтесь со мной как с пленником.

– Черт возьми! – сказал д’Артаньян. – Вы отлично знаете, что недолго пробудете у меня в плену.

– Конечно, – сказал Арамис, – с нами, без сомнения, поступят так же, как с теми, что были взяты под Филинго.

– А как с ними поступили? – спросил д’Артаньян.

– Половину повесили, а остальных расстреляли, – ответил Арамис.

– Нет, ручаюсь вам, – сказал д’Артаньян, – что, пока во мне останется хоть капля крови, вы не будете ни повешены, ни расстреляны. Пусть они только попробуют! Да что говорить! Видите вы эту дверь, Атос?

– Да.

– Вы выйдете из нее, когда вам будет угодно. С этой минуты вы и Арамис свободны, как воздух.

– Узнаю вас, мой милый д’Артаньян, – ответил Атос. – Но вы здесь не хозяин: за этой дверью стоит караул, д’Артаньян, это вам хорошо известно.

– Ну, вы с ними справитесь, – сказал Портос. – Много ли их тут? С десяток, не больше.

– Это пустяк для нас четверых, но для двоих слишком много. Нет, уж раз мы разделились, мы должны погибнуть. Вспомните роковой пример: вы, д’Артаньян, столь непобедимый, и вы, Портос, такой сильный и храбрый, вы потерпели неудачу на Вандомской дороге. Теперь настал черед мой и Арамиса. А ведь этого никогда с нами не бывало прежде, когда мы все четверо были заодно. Умрем же, как умер Винтер. Что касается меня, я заявляю, что согласен бежать только вчетвером.

– Это невозможно, – сказал д’Артаньян. – Мы на службе у Мазарини.

– Я это знаю и не стану уговаривать вас. Мои доводы не подействовали, и, должно быть, они были плохи, если не подействовали на такие благородные сердца, как у вас и у Портоса.

– Да, если бы они и могли подействовать, – сказал Арамис, – лучше не ставить в ложное положение таких дорогих нам друзей, как д’Артаньян и Портос. Будьте покойны, господа, мы не посрамим вас своею смертью. Что касается меня, то я горжусь тем, что встану под пулю или даже пойду на виселицу с вами, Атос. Ибо никогда еще вы не проявляли столько благородства, как сейчас.

Д’Артаньян молчал; окончив грызть стебелек, он принялся за свои ногти.

– Почему вы воображаете, что вас убьют? – заговорил он наконец. – С какой стати? Какая польза в вашей смерти? К тому же вы наши пленники.

– Безумец, трижды безумец! – воскликнул Арамис. – Да разве ты не знаешь Мордаунта? Я обменялся с ним только одним взглядом и сразу увидел, что мы обречены.

– Право, мне очень жаль, что я не последовал вашему совету, Арамис, и не задушил его! – сказал Портос.

– Дался вам этот Мордаунт! – воскликнул д’Артаньян. – Черт возьми! Пусть он только попробует подойти ко мне поближе, я раздавлю его, как гадину. Зачем бежать, этого вовсе не требуется; ручаюсь вам, вы здесь в такой же безопасности, как были двадцать лет тому назад вы, Атос, на улице Феру, а вы, Арамис, на улице Вожирар.

– Смотрите, – сказал Атос, протягивая руку к одному из решетчатых окон, освещавших комнату, – сейчас все разъяснится; вот и он.

– Кто?

– Мордаунт.

Действительно, посмотрев в ту сторону, куда указывал Атос, д’Артаньян увидел скачущего галопом всадника.

Д’Артаньян бросился вон из комнаты.

Портос хотел последовать за ним.

– Оставайтесь здесь, – сказал ему д’Артаньян, – и не выходите наружу, пока не услышите, что я выбиваю на двери пальцами барабанную дробь.

Глава XV

Господи Иисусе

Подъехав к дому, Мордаунт увидел д’Артаньяна, сидевшего на пороге, и солдат, которые, не снимая оружия, расположились отдохнуть на траве в садике.