Двадцать лет спустя - Александр Дюма (2007)

Бросив вокруг себя пытливый взгляд, Ла Раме удовлетворенно улыбнулся: отношения между заключенным и его сторожем, по-видимому, нисколько не изменились к лучшему.

– Прекрасно, прекрасно, – сказал Ла Раме, обращаясь к Гримо. – А я только что говорил о вас в одном месте. Надеюсь, что вы скоро получите известия, которые не будут вам неприятны.

Гримо поклонился, стараясь выразить благодарность, и вышел из комнаты, что делал всегда, когда являлся его начальник.

– Вы, кажется, все еще сердитесь на бедного парня, монсеньор? – спросил Ла Раме с громким смехом.

– Ах, это вы, Ла Раме? – воскликнул герцог. – Давно пора! Я уже лег на кровать и повернулся носом к стене, чтобы не поддаться искушению выполнить свое обещание и не свернуть шею этому негодяю Гримо.

– Не думаю, однако, чтобы он сказал что-нибудь неприятное вашему высочеству? – спросил Ла Раме, тонко намекая на молчаливость своего помощника.

– Еще бы, черт возьми! Немой эфиоп! Ей-богу, вы вернулись как раз вовремя, Ла Раме. Мне не терпелось вас увидеть!

– Вы слишком добры ко мне, монсеньор, – сказал Ла Раме, польщенный его словами.

– Нисколько. Кстати, я сегодня чувствую себя очень неловким, что, конечно, будет вам на руку.

– Разве мы будем играть в мяч? – вырвалось у Ла Раме.

– Если вы ничего не имеете против.

– Я всегда к услугам вашего высочества.

– Поистине вы очаровательный человек, Ла Раме, и я охотно остался бы в Венсене на всю жизнь, лишь бы не расставаться с вами.

– Во всяком случае, ваше высочество, – сказал Ла Раме, – не кардинал будет виноват, если ваше желание не исполнится.

– Как так? Вы виделись с ним?

– Он присылал за мной сегодня утром.

– Вот как! Чтобы потолковать обо мне?

– О чем же ему больше и говорить со мной? Вы мучите его, как кошмар, ваше высочество.

Герцог горько улыбнулся.

– Ах, если бы вы согласились на мое предложение, Ла Раме! – сказал он.

– Полноте, полноте, ваше высочество. Вот вы опять заговариваете об этом. Видите, как вы неблагоразумны.

– Я уже говорил вам, – продолжал герцог, – и опять повторяю, что озолочу вас.

– Каким образом? Не успеете вы выйти из крепости, как все ваше имущество конфискуют.

– Не успею я выйти отсюда, как стану владыкой Парижа.

– Тише, тише! Ну, можно ли мне слушать подобные речи? Хорош разговор для королевского чиновника! Вижу, монсеньор, что придется мне запастись вторым Гримо.

– Ну хорошо, оставим это. Значит, ты толковал обо мне с кардиналом? В следующий раз, как он пришлет за тобой, позволь мне переодеться в твое платье, Ла Раме. Я отправлюсь к нему вместо тебя, сверну ему шею и, честное слово, если ты поставишь это условием, вернусь назад в крепость.

– Видно, придется мне позвать Гримо, монсеньор, – сказал Ла Раме.

– Ну, не сердись. Так что же говорила тебе эта гнусная рожа?

– Я спущу вам это словечко, – сказал Ла Раме с хитрым видом, – потому что оно рифмуется со словом «вельможа». Что он мне говорил? Велел мне хорошенько стеречь вас.

– А почему надо сторожить меня? – с беспокойством спросил герцог.

– Потому что какой-то звездочет предсказал, что вы удерете.

– А, так звездочет предсказал это! – сказал герцог, невольно вздрогнув.

– Да, честное слово! Эти проклятые колдуны сами не знают, что выдумать, лишь бы пугать добрых людей.

– Что же отвечал ты светлейшему кардиналу?

– Что если этот звездочет составляет календари, то я не посоветовал бы его высокопреосвященству покупать их.

– Почему?

– Потому что спастись отсюда вам удастся только в том случае, если вы обратитесь в зяблика или королька.

– К несчастью, ты прав, Ла Раме. Ну, пойдем играть в мяч.

– Прошу извинения у вашего высочества, но мне бы хотелось отложить нашу игру на полчаса.

– А почему?