Виконт де Бражелон или Десять лет спустя - Александр Дюма (2007)

– Это мой первый грех, преподобный отец. Я велел составить генеалогию, выводящую мой род от древних римских консулов: Генанпя Мацерина Первого, Мацерина Второго и Прокула Мацерина Третьего, о котором говорит хроника Гаоландера… От Мацерина до Мазарини так близко, что сходство имен соблазнительно. Уменьшительная форма имени Мацерин значит «худенький». А теперь, преподобный отец, слову Мазарини с полным основанием можно придать значение «худой» в увеличительной степени, худой, как Лазарь.

И он показал монаху свои руки и ноги, иссушенные лихорадкой.

– Что вы родились в семействе рыбаков, в этом еще нет ничего плохого… Ведь и святой Петр был рыбаком; если вы кардинал, то он глава церкви. Далее!

– Тем более что я пригрозил Бастилией одному авиньонскому аббату, Бонне, который хотел опубликовать генеалогию дома Мазарини, такую удивительную…

– Что ей никто бы не поверил?..

– О преподобный отец, если б причина была в этом, мой грех был бы очень тяжкий… грех гордыни…

– То был излишек ума, и за это никого нельзя упрекнуть. Далее!

– На чем мы остановились? Да, на гордыне… Я хочу все распределить по смертным грехам.

– Мне нравятся точные разделения.

– Очень рад. Надо вам сказать, что в тысяча шестьсот тридцатом году… увы, тридцать один год тому назад…

– Вам тогда было двадцать девять лет.

– Пылкий возраст. Я изображал из себя солдата и в Испании участвовал в перестрелках, чтобы показать, что езжу верхом не хуже любого офицера.

Правда, надо добавить, что благодаря мне между испанцами и французами был заключен мир. Этим немного искупается мой грех.

– Не вижу греха в желании показать, что мастерски ездишь верхом. Это очень хорошо, и вы принесли честь монашескому званию. Как христианин – я хвалю, что вы остановили пролитие крови; как монах – горжусь мужеством, проявленным моим товарищем.

Мазарини скромно кивнул головою.

– Правда, – сказал он, – но последствия…

– Какие последствия?

– О, смертный грех гордыни всегда влечет за собою неисчислимые последствия… С той минуты, как я очутился между двух армий, понюхал пороху, проехал по фронту, я стал презирать генералов!

– А!

– Вот где зло!.. И с тех пор я не мог найти ни одного сносного.

– По правде сказать, у нас и не было замечательных полководцев, – заметил монах.

– О! – вскричал Мазарини. – У нас был принц Конде… Я долго мучил его!

– О нем нечего жалеть: у него достаточно славы и богатства.

– Хорошо, а Бофор, которого я заставил так сильно страдать в Венсенской башне?

– А! Но ведь он был мятежником, и безопасность государства требовала, чтобы вы принесли эту жертву… Далее!

– Кажется, я все сказал о гордыне. Есть другой грех, который я даже не смею назвать…

– Я дам ему название. Говорите!

– Вы, вероятно, слышали о моих близких отношениях с ее величеством королевой-матерью… Злые языки…

– Злые языки просто глупы… Для блага государства и ради молодого короля вы должны были жить в добром согласии с королевой… Далее, далее!

– Вы сняли с меня тяжелое бремя, уверяю вас, – сказал Мазарини.

– Все это сущая безделица… Переходите к серьезным вещам.

– Честолюбие, преподобный отец.

– Честолюбие – причина всех великих даяний, монсеньер.

– Я домогался тиары…

– Быть папой – значит быть первым из христиан. Почему не могли вы этого желать?

– Заявляли печатно, что для этой цели я даже продал Камбре испанцам.

– Вы, может быть, сами заказывали эти пасквили, чтобы проявить милосердие к авторам?

– В таком случае, преподобный отец, я дышу свободнее. Теперь остаются только мелкие грехи.

– Говорите.

– Страсть к игре в карты.

– Ну, она, конечно, носит несколько светский характер, но держать открытый дом обязывало вас звание.

– Я любил выигрывать…

– Кто же играет с намерением проиграть?

– Я иногда немного плутовал.