Виконт де Бражелон или Десять лет спустя - Александр Дюма (2007)

– Нет, не боюсь; если я оставляю где-нибудь кучера и экипаж, то он двинется с места разве только по особому приказанию короля, да и то не наверное; к тому же, мне кажется, мы не одни зашли так далеко. Я слышу шаги и шум голосов.

И, произнося эти слова, Фуке оглянулся и раздвинул тростью густую листву, скрывавшую от них дорогу. Арамис одновременно с ним заглянул в образовавшееся отверстие.

– Женщина! – воскликнул Арамис.

– Мужчина! – воскликнул Фуке.

– Лавальер!

– Король!

– Ого! – сказал – Арамис. – Разве и король знает ваш грот? Это меня не удивило бы; ведь у него существуют довольно налаженные отношения с нимфами Фонтенбло.

– Не беда! – отозвался Фуке. – Войдем туда; если король не знает его, будем наблюдать, что произойдет. Если же знает, то – так как в гроте два выхода, – когда он войдет через один, мы выйдем через другой.

– А далеко еще чуда? – спросил Арамис. – Дождь уже начинает капать сквозь листья.

– Мы пришли.

Фуке приподнял ветви, и в скале можно было заметить углубление, совершенно закрытое вереском и плющом.

Фуке показал дорогу. Арамис пошел за ним.

Входя в грот, Арамис оглянулся.

– О, да они тоже идут в эту сторону!

– В таком случае уступим им место, – улыбнулся Фуке и потянул Арамиса за плащ. – Не думаю, однако, чтобы король знал мой грот.

– Действительно, – сказал Арамис, – они чего-то ищут; им надобно ветвистое дерево, вот и все.

Арамис не ошибался: король смотрел вверх, а не вокруг себя. Он держал Лавальер под руку: девушка скользила на влажной траве.

Людовик осмотрелся еще внимательнее и, заметив огромный развесистый дуб, увлек Лавальер к нему. Бедная девушка оглядывалась во все стороны; казалось, она и боялась и желала, чтобы их заметили, – чтобы рядом был кто-то еще.

Король привел ее к стволу дерева, под которым было совершенно сухо, точно ливня и не было. Сам он стал возле нее, сняв шляпу. Через несколько мгновений капли дождя стали пробиваться сквозь листву и падать на голову короля, но он не замечал их.

– Государь, – прошептала Лавальер, показывая на шляпу.

Но король поклонился и наотрез отказался надеть ее.

– Как нельзя более удобный случай предложить им наше место, – сказал Фуке на ухо Арамису.

– Как нельзя более удобный случай подслушать и не проронить ни слова из тога, что они будут говорить, – прошептал в ответ Арамис.

И оба замолчали; голос короля явственно доносился до них.

– Боже мой, мадемуазель, – говорил король, – я вижу, или, вернее, угадываю, ваше беспокойство; поверьте, я искренне жалею, что увел вас от остального общества и из-за меня вы можете промокнуть. Да вы уже промокли, может быть, вам холодно?

– Нет, государь.

– Но вы дрожите!

– Государь, я боюсь, что могут дурно истолковать мое отсутствие в тот момент, когда все, наверное, уже собрались.

– Я охотно предложил бы вам вернуться к каретам, мадемуазель, но взгляните и прислушайтесь, можно ли сейчас идти куда-нибудь?

Действительно, гром гремел, и дождь лил ручьями.

– К тому же, – продолжал король, – никто не посмеет сказать о вас дурное. Ведь вы с французским королем, то есть первым дворянином королевства.

– Конечно, государь, – отвечала Лавальер, – это великая честь для меня, но я боюсь не за себя.

– А за кого же?

– За вас, государь.

– За меня, мадемуазель? – с улыбкой сказал король. – Я не понимаю вас.

– Разве ваше величество забыли уже, что произошло вчера на вечере у ее высочества?

– Не говорите об этом, прошу вас, или лучше позвольте мне вспомнить, чтобы еще раз поблагодарить вас за ваше письмо и…

– Государь, – прервала его Лавальер, – дождь идет, а ваше величество без шляпы.

– Прошу вас не беспокоиться обо мне. Я боюсь, что вы промокнете.