Я выбираю... - Алиса Евстигнеева (2021)

— В армии было сносно. Местами бессмысленно, но сносно. Меня даже сержантом сделали. Забавно, правда, всегда думал, что офицером буду, а тут сержант. Но хрен с этим… Однажды мне на глаза попалась газета с Московскими новостями, кому-то из духов прислали, видимо скучал по домашней жизни. Там была заметка про какую-то презентацию. Уже не помню, много фоток. И на одной из них ты. Красивая, счастливая, в обнимку со своим Артуром.

Внутри меня всё сжалось. Я помнила ту заметку. Отец Кристины тогда взялся за активное продвижение нашей троицы и решил, что нам не помешает пиар в СМИ. Почему я тогда обнималась с Кирсановым? А хрен его знает. Я часто изображала его плюс один на всяких мероприятиях, не давая ему лишний раз разойтись.

— Вот тогда я разозлился, — продолжал Ваня. — Внутри меня словно всё загорелось и тут же отмерло. Наверное, я всё ещё ждал тебя. Надеялся. А ты была там, и у тебя явно было всё прекрасно. Я же торчал в армии под руинами всех своих жизненных планов. Ушёл в самоволку и напился. Когда вернулся, меня не то чтобы пожалели, но не стали наказывать по всей строгости как могли бы. Всё-таки я был на хорошем счету. Просто отправили в вечные наряды, я тогда летал с одного дежурства на другое, а мне было отказано в любой связи с домом, даже сотовый забрали. А мама уже тогда лежала в больнице с сердцем, а я и не знал. Когда пришло официальное письмо, было слишком поздно…

И лишь в этом «поздно» я смогла расслышать всю его боль.

Повернуться к нему было сложно. Была уверена, что увижу, как глаза цвета льда припечатывают меня к земле своим презрением. Но Ваня даже не смотрел в мою сторону. Опустив голову вниз, он что-то разглядывал под своими ногами. Скрестил руки на груди, словно выставив заслон перед собой. И я ещё больше разозлилась на себя за всю эту ситуацию, в которой ему приходится не только душу выворачивать, но и делать это практически голым. Словно по своей дурости я решила его последней защиты.

Браво, Лиза, это лучшее, что ты могла сделать.

Между нами было расстояние всего лишь в пару метров, но они казались мне непреодолимой пропастью. Я не знала, что ему сказать. Что вообще можно сказать или сделать в этой ситуации?! Разве что только стоять и смотреть друг на друга.

Ваня был хмур, следы прошлого проступили на его лице, делая его не по годам взрослым и замученным. Пыталась поймать его взгляд, но он упорно смотрел не на меня.

— Вань… — всё-таки смогла прошептать я. А вот дальше замерла. Что «Вань»? Мне так жаль? Прости меня? Я не думала, что всё обернётся именно так?

Оправдания, сплошные оправдания.

Вина тяжёлым грузом разрасталась где-то в горле, выбивая из меня остатки воздуха. Я пыталась протолкнуть этот ком из себя, чтобы элементарно не пасть здесь же в приступе удушья, но любые слова умирали во мне, так и не оформившись.



Он поднял голову и впился в меня своими глазами. Не знаю, что он там читал в моём взгляде, но мне казалось, что вот сейчас, я распадаюсь вместе с ним. Что он специально смотрит в меня, чтобы я могла сгореть вместе с ним под градом чужой ненависти и боли.

Но Ваня как всегда меня удивил. Он не умел полноценно ненавидеть, был слишком хорош для всего этого. По мере того, как его эмоции отступали куда-то вдаль, Чемезов сумел взять себя в руки. Он был всё так же хмур, но теперь как-то неуловимо иначе. Будто решая какую-то сложную для себя задачу. А потом даже ухмыльнулся, видимо найдя решение.

— Ладно, я сказал тебе это всё не для того, что бы ты тут совестью страдала или меня жалела.

— Я…

— Лиза, просто научись думать головой своей наперёд. Помни о последствиях. Слышишь?

В ответ я смогла лишь кивнуть.

— Вот какого хрена тебе понадобился этот остров? — своим вопросом он явно уводил нас от своего признания, и я послушно последовала за ним, лишь бы не продолжать наши признания.

— Прошлое своё искать, — с трудом выговорила я.

Его бровь вопросительно выгнулась.