Ты у меня под кожей - Юлия Резник (2021)

Следующие дни я работаю на пределе человеческих сил. Бесконечные совещания, сводки, переговоры… Шифровки. Ради этого дерьма мне приходится идти на огромные жертвы. Я знаю, как нужен Саше, но не могу быть с ней. Всё какими-то урывками. Неудивительно, что она будто отдаляется от меня с каждым днем. Становится все печальнее. И это, пожалуй, хуже всего. Лучше бы она злилась, как любая нормальная женщина. А она… Она не злится, нет. Она замыкается в себе. И оттого, что я понятия не имею, о чем она там себе думает, я просто схожу с ума.

Где-то через неделю я вырываюсь к ней лишь под утро. Посещения сейчас, конечно, запрещены. Но по блату меня пропускают в любое время дня и ночи. Киваю постовой медсестре, плетусь через длинный коридор. Сашкина палата находится в тупике. Толкаю дверь. Свет выключен, зато фонари на улице горят так ярко, что он и не нужен. Без сил опускаюсь в кресло. Лбом упираюсь в край матраса. Удобного, ортопедического.

— Пришел? — Сашка сонно моргает. Сон смягчает её черты. Разбивает маску настороженности, которая к ней будто приклеилась. И я вижу ее прежней — до боли родной. А потом она стряхивает сон ладонями, и все возвращается. — Который час?

— Почти пять. Извини, что разбудил. Не мог вырваться раньше.

— Ну, конечно.

Черт! Она ведь понимает, чем я занимаюсь, так к чему этот сарказм в ее голосе?

— Саша, я знаю, что уделяю тебе преступно мало времени сейчас, но ты же дочь военного. И понимаешь, что бывают такие времена, когда… черт! Ну не могу я иначе. Как бы ни хотел.

— Ладно.

— Нет! Не ладно! Я же вижу, что ни черта не ладно! Ты мне можешь сказать, что происходит?

— Все хорошо. Правда… Я просто слегка волнуюсь, и мне… немного одиноко и страшно.

— И чего же ты боишься? Потерять маленького? Так ведь опасность миновала…

— Я, наверное, все-таки совсем пропащая, но, знаешь, я боюсь совсем не этого.

— А чего?

Она смотрит, будто не решаясь сказать, а потом все же тихо шепчет:

— Я боюсь, что он — то единственное, ради чего ты еще приходишь.

Веду рукой ото лба к макушке. Молчу, потому что, если начну говорить, не сдержусь. А она все-таки беременная. Сашка осторожно выбирается из постели.

— Ты единственная женщина, с которой я когда-либо хотел быть. Я не знаю, что мне еще нужно сделать, чтобы ты мне поверила.

— Не трахать других баб, пока я…

— Я никого не трахаю! — рычу я.

— Ну, конечно. А с той певичкой ты просто… — Сашка осекается на полуслове, вдруг осознав, что ляпнула. Но уже поздно! Чертовски поздно. Я ее услышал. Сигнал поступил в мозг.

— О какой певичке ты толкуешь?

— Это неважно, — тут же идет на попятный Сашка.

— Нет, важно! Откуда ты это узнала? — сощуриваюсь.

— Добрые люди просветили.

— И ты поверила? После всего… ты просто взяла и поверила чертовым сплетням?

— Нет, — шепчет она, опускает взгляд в пол и головой качает. — Нет. Я поверила своим глазам.

— Что это означает? Что ты хочешь мне этим сказать?

— Ничего! Я вообще ничего не хочу… Только чтобы ты остался… Со мной. — Губы Сашки начинают подозрительно дрожать, лицо кривится. Мое сердце рвется к ней. Но в то же время в голове звенит тревожный колокольчик. Я чувствую — вот оно! Подсказка, которую я искал так долго.

— Саша! Посмотри на меня! Это очень важно… Я не спал ни с кем, кроме тебя, клянусь. Ли — это мое прикрытие. Вспомни, кто я… Ну?! Или ты думаешь, я могу свободно перемещаться по миру, не вызывая подозрения?

Сашка опускает взгляд, но тут же его вскидывает. Теперь у нее не только губы дрожат, у нее дрожит подбородок, дрожат руки, тело дрожит. И вся она будто соткана из этой дрожи.

— Как ты вообще могла поверить… — тут уж мне не хватает дыхания. Замолкая, жадно хватаю воздух. А пока прихожу в себя, Сашка сгребает телефон с прикроватной тумбочки, пробегается по экрану пальцами и сует мне под нос фото…

— Откуда оно у тебя?