Прощённые долги - Инна Тронина (2016)

– Спасибо. – Наталья уже не вытирала счастливые, облегчающие слёзы. – Всеволод, ты спаси Андрея! Прошу тебя, заклинаю – спаси! Даже если меня на ножи поставят. Я виновата, и я отвечу. Только прошу – расскажи всё Андрею. Сделай так, чтобы и он мне поверил…

– А ты с ним объясниться не пробовала?

Грачёв прикидывал, как можно удержать Наталью от рокового шага. Она, наверное, не воспринимает всерьёз предостережения. Надеется проскочить, спастись. А ведь уберут ночную бабочку, и ещё хорошо, если быстро, без мучений.

– Да тысячу раз пробовала! – махнула рукой Наталья. – Звонила, просила о встрече. Он отвечал очень вежливо, будто чужой. Лучше бы обозвал, послал подальше!

Она поднялась со стула, подошла к зашторенному окну, чтобы скрыть судорогу на лице. Всегда идеально натянутые ажурные чулки собрались складками, а поднять юбку и поправить их Наталья сейчас не могла.

– В последний раз попыталась объясниться сразу после путча, в августе. Я тогда к подружке съездила погостить, а её сутик нас отправил вместе к «Белому Дому»…

– Зачем? – перебил удивлённый Грачёв.

– Чтобы солдатиков развлекать, – нервно хохотнула Наталья. – Дал по десять «кусков» в зубы и отвёз на Краснопресненскую набережную. Сказал, что там мы будем очень нужны.

– Прямо на улице и работали? – удивился Грачёв, попеременно «успокаивая» свои телефоны.

– Почему на улице? В танки лазали, в бэтээры. – буднично ответила Наталья. – Предпочтение, конечно, офицерам отдавали – чтобы они солдат оттуда увели. Сутик сказал, что, если победят коммунисты, нас на севера отправят, исправляться. А кому охота? Пришлось сражаться за демократию своим оружием. Потом ещё на квартирах молотила. Мы обе еле живые оттуда приползли. Получается, что я свою лепту внесла в Андрюшкины страдания. Он-то против Ельцина был, как потом оказалось. Вроде бы даже сочувствовал ГКЧП, желал им победы.

– Да. Между прочим, и я желал, – спокойно признался Всеволод. – Но если люди идиоты, то это надолго. Им всем давно пора было в домино играть, в доме престарелых, а не перевороты устраивать. А ты. Наталья, всё-таки оставайся здесь. Я, конечно, долго уговаривать не буду, и ломаться не советую. Когда всё закончится, выйдешь. Не всё ли тебе равно, где одну ночь провести. Если даже в танки лазила…

– Да кому я нужна, чёрт возьми?! – крикнула Наталья, отворачиваясь от Грачёва – её опять колотила дрожь. – Тебе-то какая забота? Другие найдутся, чтобы в «Прибалтийской» пахать. А мне надоело! Тридцать три года, ещё жить да жить. А для чего? Заняться нечем, перспектив никаких. Не крючком же дома вязать и не на пяльцах вышивать. Я сама себе противна, и потому не хочу жить. Прощай! – Она решительно направилась к двери. – Спаси Андрея, прошу тебя Ему и так слишком много горя в жизни выпало. И дети его не должны круглыми сиротами остаться… А обо мне не думай – сама справлюсь.

В дверь энергично постучали, и Наталья вздрогнула. Не дожидаясь ответа Грачёва, вошли Саша Турчин и Борис Гук, и Всеволод облегчённо вздохнул. Он давно поджидал ребят из Кирилловского, где они брали жуткий притон, и потому хотел немедленно их выслушать.

– Подпишите мой пропуск, – попросила Наталья сухо и устало. – Я всё равно уйду, Всеволод Михайлович. Не хочу задерживать. Вас люди ждут…

– Ладно! Нельзя спасти человека против его воли. – Грачёв чиркнул свою закорючку, понимая, что зря делает это. Без его подписи Наталью не выпустили бы отсюда. Но времени действительно не оставалось, и надо было заниматься Андреем. Где он находился в данный момент, Грачёв не знал, и потому очень нервничал.

Она бочком пробралась к двери, в последний раз оглянулась, будто раздумывая, не остаться ли. Больно кольнуло в сердце, словно кто-то невидимый хотел задержать, не пустить в темноту, где притаились враги. Но потом, решительно закусив губу, Наталья всё же выбежала из кабинета и бросилась по коридору, вниз по лестнице, будто хотела поскорее сжечь за собой мосты.