Прощённые долги - Инна Тронина (2016)

Филипп всё-таки ещё раз проверил, всё ли кончено с этим постом, а потом позволил Тиму швырнуть оба трупа в подвал. Ни капли крови не пролилось на ступени – Готтхильф тщательно за этим проследил. Потом, увидев, что на лестнице больше никого нет, братья подошли к дверям «третьей квартиры».

Обер нажал позолоченную кнопку, отпустил, затем сделал ещё три коротеньких прозвона – это был его условный сигнал. Крафт, держа автомат наизготовку, прислонился к стене. Его лицо при этом было таким же открытым, располагающим, добрым, как всегда, и на щеках появились ямочки.

Послышались шаги, и дверь медленно отворилась, а перед этим несколько раз тихо щёлкнули замки. Условный сигнал сделал своё дело – там, в квартире, даже не поинтересовались, кто пожаловал в такую рань. На пороге появился очень симпатичный молодой человек, почему-то голый до пояса, в спортивных брюках и кроссовках. Наверное, он умывался после утренней зарядки, и в это время его застал звонок. На груди парня сиял позолоченный большой крест, а брюки пламенели красными лампасами, как у генерала. Он взглянул на вошедших удивлёнными влажными глазами, но ни о чём подумать уже не успел.

Тим знал, что, если отворит не Уссер, надо стрелять на поражение. Жилых помещений по соседству нет, так что короткую очередь вряд ли кто-то услышит. Тем и привлекла в своё время Семёна Ильича эта квартира, хранившая уйму жутких тайн. Прекрасный блондин, гладко выбритый и пахнущий одеколоном, даже не сообразил, что, собственно, происходит.

Крафт нажал на гашетку, и тут же отнял палец – всё было кончено. Парень сполз по стенке, и на его лице застыло наивное удивление, делающее его похожим на обиженного ребёнка. Раны он ещё успел зажать рукой, и между пальцами быстро потекли алые струйки.

Тим стремительно захлопнул за собой дверь, потому что Филипп был уже в коридоре. Из гостиной быстро вышел сам Ювелир в роскошном, расшитом золотом и серебром, халате до пола. Приоткрыв рот, он медленно поднимал трясущуюся руку с бирюзовым перстнем и показал на тело у входа. Между прочим, Обер заметил, что Семён Ильич постарел лет на десять, да и в выражении его лица появилось что-то новое. Грозный Ювелир смотрел на утренних гостей затравленно и жалко.

– Филипп, что всё это значит?..

Дуло пистолета оказалось у самого сердца Уссера. После этого Готтхильф немного надавил на рукоятку и широко улыбнулся. Это, вместе с эсесовской формой, окончательно доконало Ювелира. Он сделал такой жест, словно хотел поднять руки, но они застыли у плеч. В этот момент Семён Ильич, как и его племянница, вспомнил предсказание одесской ясновидящей Фроси, над которой все столько лет дружно потешались.

– Доброе утро, Семён! Как вы сегодня спали? Вас сегодня мухи не обосра… – Готтхильф не договорил последнее слово и предложил: – Пойдёмте в гостиную, нам нужно поговорить. Там, оставайся у дверей! – скомандовал он, подталкивая Ювелира к дверям той самой уютной комнаты, где они шестнадцать дней назад снаряжали поезд «Камикадзе».

– Филипп, какого чёрта вы прикончили моего человека? Что вам нужно?

– Кто ещё есть в квартире? – сквозь зубы спросил Обер, за локоть подтаскивая Ювелира к сейфу. – Кстати, мы убили не одного. Там, в подвале, ещё двое валяются. Повторяю вопрос – вы в квартире один?

– Нет. Здесь мой внук с няней. Как вы знаете, это сын покойной Норы…

– Ах, покойной! Значит, вы уже в курсе ночных событий? – Филипп так не опускал «браунинг». – Тем лучше. Не нужно долго объясняться.

Почему вы так странно одеты? – истерически крикнул Уссер, закрывая лицо руками. Губы и подбородок его тряслись, глаза побелели, и на них немедленно образовалась мутная болезненная плёнка. – Что вам угодно, скажите же, наконец!

– Мне нужны сведения о той шараге, которую держала в области ваша племянница. Я уверен, что вы в курсе. Отвечайте быстро, если не хотите, чтобы я рассердился вконец.

– Вы убьёте женщину и ребёнка, Филипп? – пробормотал Уссер.