Если можешь – прости - Анна Дубчак (2016)

Однако никакие страхи не помешали нам с Таей немного приодеться, мы даже купили меховую куртку Лене и красивый кашемировый свитер с оленями Петру!

Дома пахло гороховым супом. Миша встретил нас, не успев стереть с лица озабоченность и страх. Однако улыбался, как мог.

– Ну, слава богу, что вы пришли, – я наконец-то услышала его голос. До этого времени они в основном вполголоса перешептывались с Таей (за исключением первых минут нашей встречи), словно он стеснялся озвучивать свои мысли, может быть даже и стыдился их. И это легендарный Миша Зелькин, который, если верить Тае, был гениальным ресторатором, музыкантом и вообще уверенным в себе человеком. Как же постарался Иванов со своими помощниками, чтобы сломать его, превратить в испуганное насмерть существо. – Я, как ты и посоветовала мне, Виолетта, заказал продукты, мне привезли их буквально через час, и я решил приготовить классический обед…

– Гороховый суп, – рассмеялась Тая, – еще котлетами пахнет!

– Точно! Ну и пюре, – теперь уже на его лице проступила как будто бы нормальная, естественная улыбка.

– Класс! – обрадовался Петр, который, как потом выяснилось, почти сутки ничего не ел.

Миша накормил его первого, и Петр уехал в Зеленый Бор за Леной Борисовой. Мы же не спеша пообедали, рассказали Мише о своем визите к Лазареву.

– И как же вы собираетесь заставить его подписать купчую? – спросил Миша.

– Ты прямо как Лазарев, – сказала Тая. – Еще спроси – будем ли мы его пытать!

– Мне-то укол сделали, и я в этом состоянии подписывал… По сути, подписал себе смертный приговор.

– Не думаю, что смогу его пытать, – сказала я, – но уж нацелиться на него пистолетом, надеюсь, смогу. У меня и пистолет есть. Думаю, что он заряжен, но я ничего в этом не понимаю. Он достался мне как бы по наследству…

– К сожалению, я тоже ничего не понимаю в оружии, – признался Миша. – Где пистолет-то?

Я принесла пистолет Луки.

– Серьезное оружие, видно, что тяжелый… – сказала Тая. – Но я о другом думаю. Предположим, ты нацелишься на Иванова, и он все подпишет. Но ты понимаешь, что мы не можем оставлять его в живых?

– Понимаю, – сказала я неуверенно, поскольку этот вопрос мучил меня постоянно, и я мысленно уже перестреляла целую кучу народа с наглыми физиономиями бандитов. Но это мысленно, что же касается реального убийства, то я не знала, в состоянии ли я сама застрелить человека. Зарезать или отравить. Быть может, это я только снаружи, так сказать, такая из себя пай-девочка с большими глазами наивной дурочки, а внутри меня сидит жестокая дочь киллера по кличке Мясник, которая в нужный момент нажмет на курок, всадит нож или сыпанет мышьяк (в кофе, к примеру).

– Вот Иванова я точно могу убить, – вдруг сказала Тая, чем очень удивила меня. – И у меня рука не дрогнет.

К сожалению, она не увидела, как вытянулось лицо Миши, когда он услышал это.

– Уверена? – спросила я.

– Абсолютно. Мне нужно только показать, как стрелять, и все! Я так понимаю, что отравить его получится вряд ли… Я просто вижу эту сцену. Он сидит в твоем – Тая метнула на Мишу быстрый гневный взгляд, – кабинете, мы входим к нему, направляем на него дуло пистолета… Надо, чтобы ты там был, Миша, пусть он увидит, что это твоя месть… Твоя и моя, наша! Так вот, я кладу ему на стол бумаги, он их все подписывает, а там уже стоят печать и подпись нотариуса, ну, то есть все делаем по его же, ивановской, схеме… И вот когда все документы подписаны и ресторан возвращается к тебе, Миша, что мы делаем дальше? Не могу себе представить, что я, к примеру, протягиваю ему чашку с ядом. Как-то это несерьезно… Он может ее просто отшвырнуть от себя… Да и вообще, все это выглядит как-то смешно, гротескно… Зарезать его, как поросенка, ни у кого из нас не получится, мы же не мясники… (Тут я вздрогнула, словно при школьной перекличке на линейке произнесли мою фамилию!) А застрелить его без шума – самое то!