Если можешь – прости - Анна Дубчак (2016)

Таисия не сразу заметила появившуюся в дверях кухни темную фигуру. Невысокий худой мужчина в черной куртке и черной вязаной шапочке стоял за спиной увлеченно играющего Петра и смотрел немигающим взглядом на задумчиво рисующую чайной ложкой на столе невидимые узоры Виолетту. Миша, увидев незнакомца, напрягся, брови его нахмурились, он уставился на свою пустую чашку и был похож в эту минуту на человека, приготовившегося к смерти. Лена же вообще зажмурилась, испугавшись, предполагая, что это пришли по ее душу.

К счастью, Виолетта внезапно, словно почувствовав нервное электричество в воздухе, подняла глаза и, встретившись взглядом с гостем, мгновенно подскочила и, пробормотав, обращаясь к Таисии, что-то вроде «все нормально», выбежала из кухни. Все услышали, как хлопнула входная дверь.

– «Юмореска» Дворжак! – весело и даже игриво объявил свой следующий музыкальный номер Петр.

11. Ольга Михайловна Берглунд

– Вы перепугали всех моих друзей! – недовольно проворчала Виолетта, выйдя вместе с человеком на лестничную площадку. – Что вам нужно?

Человек, словно ему отрезали язык, молча повернул голову и качнул ею в сторону противоположной стены, где Виолетта увидела приоткрытую дверь, ведущую в соседнюю квартиру.

– Не пойду я туда! – стала пятиться Виолетта.

– Вета! – услышала она за спиной знакомый голос, повернулась и, увидев высокую фигуру, знакомую до боли, до спазмов, бросилась к ней.

– Ба!!! Ты как здесь?

Ольга Михайловна Берглунд обняла ее и мягко подтолкнула к двери.

– Зайди, детка. – И, обращаясь к своему человеку, одними бровями двинула так, что он сразу исчез, растворился в воздухе.

– Ба, как же хорошо, что ты приехала! Я так по тебе соскучилась.

Квартира, в которую ее привела бабушка, была точным отражением той, в которой поселилась вся Виолеттина компания. Такая же огромная, богатая, словно сдвинутая во времени примерно на полвека назад.

– Ба, ты чего это селишь меня в какие-то музейные квартиры? – Виолетта зарылась головой в мягкие руки бабушки. – Здесь словно время остановилось.

– К сожалению, – сказала Ольга Михайловна, – время не стоит. Квартиры стоят, обманывая взгляд, как замороженные, это ты верно заметила, а мы стареем.

Бабушка привела ее на кухню, у Виолетты даже немного закружилась голова, когда она оказалась практически в такой же кухне, откуда ее только что изъяли, да только на столе вместо шарлотки она увидела блюдо с маленькими пирожками.

– А я все думаю, откуда вдруг этот запах… Твои пирожки с яблоками… Знаю же, что шарлотка по-другому пахнет… Ты что, здесь их пекла?

– Тесто привезла из дома, яблоки Митя мне купил… Плита здесь хорошая.

– Митя, это…

– Да, Митя – мой человек, ты можешь ему доверять, как мне…

– Он разговаривать умеет? Или немой?

– Умеет. Ты не слышала еще, как он стихи читает. Вета, расскажи мне, что с тобой произошло. Мы встревожены…

– Кто это «мы»?

– Ну, хорошо, я оговорилась. Я встревожена.

Виолетта надкусила пирожок, Ольга Михайловна налила ей чаю.

– Ба, я столько бабла украла… Сама не знаю, как это получилось. Меня словно кто толкнул в спину!

И она, нервно поедая теплые пирожки, начала рассказывать все с того момента, как увидела Луку Заречного в своем окне, и до настоящего чаепития.

Ольга Михайловна слушала ее, не перебивая.

Ольга Михайловна Берглунд здесь, в московской квартире, выглядела не так, как в Клюшниково. Там эта высокая и статная женщина носила длинные теплые юбки, душегрейки, платки да косынки, сейчас же ее голова с красиво уложенными густыми темными волосами была не покрыта, а вместо удобной сельской одежды на ней были черные брюки, ярко-красный свитер, а в ушах покачивались тяжелые серьги со сверкающими камнями. Точно такой же, сияющий радугой, камень украшал и массивный перстень на ее пальце.