Анабиоз - Илья Бушмин (2015)

С этими мыслями я завел будильник на сотовом телефоне и отвернулся к стенке. Повсюду голоса, громкий, но монотонный стук колес. Все это сливалось в один убаюкивающий шум, и я не заметил, как уснул.

Я дернулся от того, что кто-то тормошил меня. Это была девочка-подросток. Без наушников. В вагоне не горел свет, но было светло – за счет яркого освещения за окном. Поезд прибыл на станцию.

– У тебя мобила орет, – поведала девочка, перекрикивая громкую музыку будильника. Только тут я сообразил, в чем дело. Поблагодарил ее, отключил телефон и соскочил с полки, после чего, подхватив рюкзак, устремился к выходу.

Из вагона выходили люди. На перроне кучками, перед каждым вагоном, толпились люди с сумками – ждали возможности подняться в поезд. Это был мир людей и сумок.

Я миновал толпу и вышел к двухэтажному красному зданию вокзала. Высокие окна были залиты светом.

До меня дошло, что я даже не подозреваю, что делать. Сориентировавшись, нашел вход в здание вокзала и двинулся туда. Я попал в зал ожидания. По меркам Казанского вокзала, он был крохотным. Треть мест была занята. Люди сидели, читали, говорили по телефонам, дремали. Плакали дети. Женский голос на перроне повторно объявлял о прибытии моего поезда.

Поправив рюкзак, я принялся бродить по залу ожидания. Наткнулся на окошко стола справок, но там никого не было. Я догадался, что вряд ли сидящая за перегородкой женщина кого-то могла увидеть и запомнить, и двинулся дальше. Вскоре оказался около крохотной закусочной. За прилавком стояла усталая женщина в джинсовке. Я показал ей снимок Сергея и подробно описал, когда он мог быть тут, как он выглядел и все остальное. Она не могла вспомнить ничего подобного.

Зал ожидания был сквозным: одни двери выходили на перрон, вторые на привокзальную площадь. Неподалеку от выхода на площадь кучкой топтались мужики разного калибра и пошиба – в возрасте, молодые, усатые, пузатые, худые. У одного из них в руках была картонка с нарисованными на ней шашечками, еще один, самый бойкий, просто приставал к прохожим с одним и тем же вопросом: «Такси?».

Я показал бойкому таксисту фотографию Сергея.

– Вроде не видел такого, – таксист поковырял в носу и позвал остальных: – Мужики, тут парень брата ищет. Пропал пацан. Гляньте, видел кто?

Нас обступили таксисты, я показывал фотографию каждому Один, бритоголовый – с кривым ртом – нахмурился, и я уже обрадовался было. Но он покачал головой.

Сборище привлекло внимание постового. ППСник, поправляя дубинку, вырос словно из ниоткуда.

– Что у вас такое? Что за базар?

Я сам повернулся к полицейскому. Показал фото Сергея, обрисовал ситуацию. ППСник отреагировал по-своему:

– Со мной пошли.

Я подчинился. Мы вышли на ночной залитый электрическим светом перрон. Мой поезд уже ушел, но на второй путь прибыл очередной состав. Мы с ППСником двинулись по перрону куда-то вглубь огромной, как оказалось, территории вокзала. Одних зданий, крохотных будок и просторных, похожих на склады строений, здесь было не меньше десятка.

– Откуда брат? – буркнул постовой.

– Из Москвы. Я тоже.

– Ты уверен, что он в Рузаевке вышел?

– Нет, конечно. Но после Рязани связи с ним не было. А до места он не доехал. Значит, что-то случилось на одной из станций. Рузаевка в списке первая.

ППСник что-то пробурчал себе под нос и больше не открывал рта. Мы дошли до одноэтажного вытянутого здания, у дверей которого висела красная табличка. «Линейный отдел внутренних дел». Железнодорожная полиция. Я шагнул в дверь вслед за постовым и оказался в тесной дежурке. Постовой пошушукался о чем-то с майором за перегородкой. Майор одарил меня ленивым и унылым взглядом.

– Документы есть?

– Мои?

– Ну не мои же.

Я показал паспорт. Майор пошелестел страницами.

– Судимый?

Условный срок не считается, решил я.

– Нет.

– Наркотики, оружие с собой есть?